Команда Эквадорского Красного Креста передаёт гуманитарную помощь сообществам малоимущих Эквадора. Фото использовано с разрешения Красного Креста.
[Все ссылки ведут на страницы на испанском языке, если не указано иного.]
Татьяна Морено, менеджер основных зон Красного Креста в Эквадоре, работает целыми днями, распределяя усилия, чтобы поддерживать здоровье эквадорского населения.
Согласно официальным данным [1] [анг], на момент написания статьи в Эквадоре было подтверждено 33 582 случая заражения и погибло 2 799 человек, но, как и во многих других странах, сложно делать выводы из официальных цифр ввиду их недостаточной оперативности и прозрачности. 20% погибших в Эквадоре — медицинский персонал [2].
Прежде чем стать частью Эквадорского Красного Креста, Морено работала в Программе развития ООН (ПРООН) и в министерстве здравоохранения. В телефонном интервью с Global Voices она поделилась точкой зрения на свою работу в службе гуманитарной помощи одного из эпицентров пандемии в Латинской Америке. Интервью отредактировано для ясности и сокращено.
Габриэла Месонес Рохо (ГМР): Как работает Эквадорский Красный Крест в рамках пандемии?
Tathiana Moreno (TM): El primer cambio es que ya no trabajamos con voluntarios, a pesar de haber aumentado muchísimo el ritmo de trabajo. Actualmente estamos manejando fallecidos confirmados por COVID-19 y fallecidos presuntos de COVID-19, de acuerdo a la disposición mundial del manejo digno de los cadáveres [3]. También empezamos un servicio de captación y donación de sangre a domicilio porque con las medidas de cuarentena han cerrado los bancos de sangre. Es un protocolo que sólo se está haciendo en Ecuador y la Cruz Roja Ecuatoriana provee el 80% de la sangre a nivel nacional.
También organizamos un programa de agua, saneamiento e higiene, principalmente en Santo Domingo, Santa Elena, Guayas y Cañar donde también hay un problema de dengue. En Guayaquil, la zona de mayor contagio es un barrio de clase muy alta, en el que mucha gente estaba volviendo de viaje; mientras que la zona de mayor mortalidad por COVID-19 son los barrios más pobres. Se da a entender que hay una vinculación con el acceso a servicios, principalmente la falta de agua.
Esta semana también activamos un proyecto piloto, un centro de triaje respiratorio, para ayudar a la descongestión de los hospitales en donde pueden ser atendidas las personas con problemas respiratorios. Vamos a empezarlo en Quito, y si resulta lo ampliamos a nivel nacional.
Hacemos telemedicina y apoyo psicosocial a nuestro personal y hemos afianzado nuestro apoyo a la población migrante en 22 albergues. También hemos coordinado cursos online de prevención y control de infecciones [4] y de Bienestar emocional ante el COVID-19 y prevención en confinamiento. [5]Todo esto conlleva una logística enorme con costos altísimos.
Татьяна Морено (ТМ): Первое, что изменилось — мы больше не привлекаем волонтёров, несмотря на существенное ускорение темпа нашей работы. В настоящее время мы обрабатываем как подтверждённые, так и предполагаемые случаи смерти COVID-19, в соответствии с международными обычаями уважительного обращения с умершими [3]. Также мы организовали сервис по забору и сдаче крови на дому, так как в связи с карантинными мерами донорские пункты закрыты. Это правило действует только в Эквадоре, и Эквадорский Красный Крест обеспечивает 80% донорской крови на национальном уровне.
Кроме того, мы организовали программу по обеспечению водой, ассенизации и гигиене, главным образом в Санто-Доминго, Санта-Элене, Гуаясе и Каньяре, где бушует лихорадка денге. В Гуаякиле наиболее заражённая коронавирусом зона — очень обеспеченный район, многие жители которого вернулись из путешествий; между тем, зона с самой высокой смертностью от COVID-19 — наиболее бедные районы. Это подразумевает связь с доступом к коммунальным услугам, в первую очередь — воде.
На этой неделе мы также запустили пилотный проект: центр респираторной сортировки [прим. пер.: распределение больных на группы, исходя из нуждаемости в первоочередных мероприятиях], чтобы помочь разгрузить больницы, в которых могут обслуживаться люди с дыхательными проблемами. Мы начнем с Кито, и, если всё получится, расширим проект до национального уровня.
Мы оказываем услуги телемедицины и психосоциальной помощи нашим сотрудникам и обеспечили помощь 22 общинам мигрантов. Также мы организовали онлайн-курсы по предотвращению и контролю инфекций [4] и эмоциональному благополучию в условиях COVID-19 и самоизоляции [5]. Всё это предполагает сложнейшую логистику и огромные затраты на неё.
Бригада Эквадорского Красного Креста. Фото использовано с разрешения Красного Креста.
ГМР: Как вам удалось обеспечить персонал необходимым количеством медицинской экипировки, в то время как на национальном уровне идёт речь об остром дефиците?
TM: Está resultando muy complicado encontrar lo que necesitamos. Las ambulancias sí están usando los implementos de seguridad, pero han sido sumamente difíciles de conseguir. Antes de la llegada del virus a Ecuador, la caja de mascarillas N95 costaba $3,95. Hoy día una sola mascarilla N95 cuesta $4. El traje completo de bioseguridad (el traje, las botas, los batones, los lentes, los guantes) tiene un costo de $64. Eso quiere decir que cada atención que hacemos, que incluye a un conductor de ambulancia, paramédico y asistente son mínimo $200 que van a la basura después de cada atención. Esto no lo cubre el estado, porque la Cruz Roja se maneja con fondo propios, tanto el equipamiento como la capacitación.
ТМ: Найти то, что нам нужно, было очень нелегко. Да, бригады скорой помощи используют средства защиты, но добыть их было невероятно трудно. До того, как вирус пришел в Эквадор, коробка масок №95 стоила $3,95. Сегодня только одна маска №95 стоит $4. Полноценный биозащитный костюм (комбинезон, ботинки, халат, очки, перчатки) стоит $64. Это значит, что каждый наш выезд, в котором участвуют водитель скорой помощи, санитар и ассистент, стоят минимум $200, которые после выезда полетят на помойку. Государство не покрывает эти расходы: Красный Крест существует на собственные средства, как по части закупки оборудования, так и по части профессиональной подготовки.
ГМР: Как идёт работа с общинами мигрантов?
TM: Cruz Roja tiene un programa para migrantes desde hace un año y medio aproximadamente y tenemos una relación muy estrecha con la comunidad migrante. La Cruz Roja abrió una línea para la captación de donaciones para migrantes en situación de calle, vulnerables, sin redes de apoyo y dependientes del trabajo informal. El gobierno por ley ha sacado un decreto que impide poder cobrar servicios o botar a gente de una casa por temas de arriendo mientras dure el estado de excepción, pero los registros nos muestran que muchos migrantes y ecuatorianos están siendo afectados. Tenemos bastantes personas regresando a Venezuela por trocha debido a esta situación.
ТМ: Уже примерно полтора года у Красного Креста есть программа по работе с мигрантами, с этим сообществом у нас очень тесные взаимоотношения. Красный Крест открыл линию для сбора пожертвований мигрантам, оказавшимся на улице, уязвимым, оставшимся без поддержки и зависящим от неофициальной работы. Правительство издало указ, запрещающий взимать плату за услуги и выгонять людей из дома за неуплату аренды во время чрезвычайного положения, но реальная статистика показывает, что эта беда коснулась немалого числа мигрантов и эквадорцев. По этой причине довольно много людей пересекают границу пешком, чтобы вернуться в Венесуэлу.
ГМР: У вас есть данные о количестве человек, стремящихся на родину?
TM: Nuestro registro oscila entre 40 hasta 700 personas que buscan salir por trocha diariamente. Esto no son cifras oficiales, sino que son registros que hacemos a través de alianzas con cancillería y otras estructuras migratorias. Esta situación se ve principalmente con la comunidad venezolana, porque son quienes han venido en las últimas oleadas migratorias a Ecuador. Hablamos de personas que tienen menos de un año en el país, y por ello sus vínculos de pertenencia y sus sistemas de apoyo son más débiles. La población colombiana puede tener una historia de 10 a 12 años en Ecuador y la comunidad Haitiana creció después del terremoto del 2010, así que ya están afianzados al país. En cambio la comunidad venezolana siente una vulnerabilidad y un temor muy grande. Muchos testimonios hablan de como le tienen miedo a que si mueren y son cremados en otro país y que sus familiares no se enteren.
ТМ: По нашим наблюдениям от 40 до 700 человек ежедневно пытаются пересечь границу. Это не официальные цифры, а наши данные, которые мы получаем от МИД и других миграционных структур. Особенно затронуты венесуэльцы, потому что именно они представляют последние миграционные волны в Эквадор. Мы говорим о людях, которые пробыли в стране меньше года, и поэтому их связи слабы, а система взаимопомощи почти не работает. Колумбийское сообщество имеет 10-12-летнюю историю в Эквадоре, а гаитянское сообщество выросло после землетрясения 2010 года и уже закрепилось в стране. Венесуэльское новорождённое сообщество, напротив, чувствует сильную уязвимость и страх. Многие признаются, что боятся умереть и быть кремированными в чужой стране, тогда как их родственники ничего не узнают.
Бригада Эквадорского Красного Креста оказывает гуманитарную помощь малоимущим в Эквадоре. Фото использовано с разрешения Красного Креста.
ГМР: Как сейчас чувствует себя медицинский персонал, работающий на передовой с пациентами, больными COVID-19?
TM: En el caso de la provincia de Guayas, una de las zonas más afectadas, tuvimos a 53 personas contagiadas, 1 fallecido y 1 en estado crítico ya en recuperación. Muchos tenían miedo de contagiar a sus familiares, así que habilitamos un espacio para que ellos pudieran hacer la cuarentena. La situación es muy dura y compleja. No es una situación lejana tampoco, estos son nuestros colegas, compañeros de lucha.
A nivel nacional tenemos un total de 4 fallecidos vinculados con COVID-19. La última persona que falleció no estaba ni siquiera en en primera línea de atención, sino haciendo telemedicina desde su casa. Pero el contagio es tan alto que igual se enfermó.
Esta situación nos ha permitido repensar la vida, nuestro papel, nuestras funciones como institución. En la Cruz Roja creemos en la humanidad, en aliviar el sufrimiento humano en toda circunstancia. Estos tiempos nos demuestran la importancia del cruz rojista y que más que nunca que nuestros principios están vigentes.
ТМ: В провинции Гуаяс, одной из наиболее пострадавших зон, у нас заражены 53 человека, один погиб, один восстанавливается из критического состояния. Многие боялись заразить свои семьи, поэтому мы обеспечили пространство, где наши сотрудники могут соблюдать карантин. Ситуация крайне тяжёлая и сложная. И это происходит не в стороне от нас, речь о наших коллегах, боевых товарищах.
На национальном уровне у нас 4 смерти, связанные с COVID-19. Последний скончавшийся даже не работал на передовой, а занимался телемедициной из дома. Однако уровень заражения настолько высок, что он всё равно заболел.
Эта ситуация дала нам возможность переосмыслить жизнь, нашу роль, наши функции как организации. В Красном Кресте мы верим в гуманность, облегчение человеческих страданий в любых обстоятельствах. Нынешние времена показывают нам важность сотрудников Красного Креста и то, что наши принципы действенны как никогда.