Карикатура Эршата Абдулехеда изображает китайское правительство в образе красного дракона, а человек в тюбетейке (традиционный головной убор в Средней Азии) и голубой футболке символизирует Движение за независимость Восточного Туркестана [1]. Используется с разрешения.
Личность автора скрыта из соображений безопасности.
Начиная с 2017 года [2] [анг] уйгурская община в Китае подвергается всё большим гонениям и массовым тюремным заключениям со стороны китайских властей. Политика расовой и религиозной дискриминации вынуждает молодых уйгуров, имеющих такую возможность, покинуть Китай и оставаться в изгнании — преимущественно в других мусульманских странах, таких как Египет, Турция [3] [анг] и Малайзия.
Проживающих в западной китайской провинции Синьцзян [4] (СУАР) 11 миллионов уйгуров [5] — представителей тюркского мусульманского народа — Пекин систематически подвергает преследованиям с момента прихода к власти в 2012 году китайского лидера Си Цзиньпина. В Китае принято называть уйгуров «сепаратистами [нашей] родины [6]» [анг] или попросту «террористами [7]». Эта позиция поддерживается правительственными заявлениями и СМИ, вследствие чего уйгуры лишены самых основных прав человека [8], включая свободу вероисповедания, передвижения, а также передачу родного языка следующим поколениям.
Преследование уйгуров принимает различные формы: тюремные заключения, причём часто их приговаривают к более чем десяти годам лишения свободы, а в последнее время — интернирование в лагеря, в которых, по разным свидетельствам и источникам, находится свыше миллиона уйгуров [8] и других мусульманских меньшинств. Поскольку существование лагерей, которые Китай упорно называет «центрами профессионального обучения [9]» [анг], держится в тайне, точные цифры труднодоступны — но, судя по всему, в них погибли сотни [10] [анг], если не тысячи человек. Более подробная информация находится в Базе данных жертв в Синьцзяне [11].
Global Voices проинтервьюировали Эршата Абдулехеда, 22-летнего уроженца Хотана — города, расположенного в пустыне Такла-Макан в Синьцзяне. На сегодняшний день Эршат застрял в Турции как беженец, в то время как его отец и старший брат находятся в Китае, приговорённые к восемнадцати и десяти годам заключения соответственно. Эршат не может вернуться в Китай, поскольку учился в Египте — стране, которую Пекин включил в список 26 стран [12], считающихся «чувствительными». Это означает, что уйгуры, которым повезло иметь возможность путешествовать, заниматься бизнесом или учиться за границей, по возвращению в Китай будут подвергнут допросам [13] [анг], а зачастую и преследованиям, иногда — тюремному или лагерному заключению.
Интервью проведено по телефону на уйгурском языке и отредактировано для краткости.
Global Voices (GV): Почему вы решили поехать в Египет?
Ershat Abdul'ehed (EA): I just wanted to learn more about my religion, Islam. My plan was to study and then go back home. When I went to Egypt for studies in 2015, there was absolutely nothing illegal about doing such a thing. My father Abdul’ehed Jume, accompanied me to Egypt to get settled, and then returned home to Hotan, in Xinjiang, where he was running a successful business selling car parts. My older brother, Abubekir Abdul’ehed, was also working in the family business. In February 2016, Abubekir came to Egypt to visit me for two weeks.
Эршат Абдулехед (ЭА): Я всего лишь хотел побольше узнать о своей религии, об исламе. Я планировал отучиться и вернуться домой. Когда я уезжал в Египет на учёбу в 2015 году, это было абсолютно законно. Мой отец, Абдулехед Джуме, поехал со мной в Египет, чтобы помочь обустроиться, и вернулся домой в Хотан, Синьцзян, где у него был успешный бизнес по продаже автозапчастей. В феврале 2016 года мой старший брат Абубекир Аблулехед, тоже работающий в семейном бизнесе, приехал навестить меня в Египте на две недели.
GV: Что с ними произошло?
EA: Both got arrested in early 2017, but we never got any information about the reason for that arrest, so I just have my own theory. The only reason I can think of, is that my father is punished for sending me to study in Egypt. And for my brother – that he went to Egypt to visit me. Plus, the Chinese authorities have targeted many wealthy and successful Uyghurs [14] in recent years, and my father is one of them. All my family knows is that both are held in a prison in Ürümqi [15] [the capital of Xinjiang region]. We have no news about their health status or about their charges, and I am particularly worried about my brother because just a month before his arrest, he went through kidney surgery.
ЭА: Обоих арестовали в начале 2017 года, но мы так и не узнали, на каком основании, так что я могу только предполагать. Единственная причина, которая приходит мне в голову: отца наказали за то, что он послал меня учиться в Египет, а брата — что навещал меня там. К тому же в последнее время китайские власти преследуют многих состоятельных и успешных уйгуров [14] [анг], к которым принадлежит и мой отец. Вся моя семья знает, что их обоих держат в Урумчи [16] [столица СУАР]. У нас нет никаких новостей насчёт состояния их здоровья и выдвинутых обвинений. Меня особенно беспокоит брат, поскольку лишь за месяц до ареста он перенёс операцию на почках.
GV: Как ты поддерживаешь связь с семьёй в Синьцзяне?
EA: I am completely cut off now. My relatives deleted us from their Wechat [17] accounts [the main social media app in China], and in the current situation I am also worried that they will get some kind of retaliation from the authorities if I try to contact them. In June 2017, I moved with my mother and sister, who had been visiting me, from Egypt to Turkey, This is the only family I am in touch with now.
ЭА: Сейчас я полностью отрезан от них. Мои родственники удалили нас из своих аккаунтов в Wechat [18] [основное мобильное приложение для сетевого общения в Китае], и в сложившейся ситуации я опасаюсь, что они будут подвергнуты репрессиям со стороны властей, если я попытаюсь выйти с ними на связь. В июне 2017 года мы с мамой и сестрой, которые навещали меня, переехали из Египта в Турцию. Это единственные члены семьи, с которыми я сейчас общаюсь.
GV: Как ты справляешься с новой жизнью в Турции?
EA: Here I am studying sociology, but I find it very hard to perform. Many Uyghur students in Turkey face a similar situation: we are deeply affected by the fact we are being separated from our parents, and are not able to contact them. We are living in a nightmare. We are constantly worried and feel hopelessness. It’s really difficult to focus on our studies in a situation like this. To me, the future looks very dark, and it’s not possible for me to lead a normal life.
ЭА: Здесь я изучаю социологию, но это совсем непросто. Многие уйгурские студенты в Турции сталкиваются с теми же сложностями: на нас очень сильно сказывается разлука с родителями и невозможность связаться с ними. Мы живём в кошмаре, постоянно волнуемся и чувствуем себя беспомощными. В такой ситуации крайне сложно сосредоточиться на учёбе. Будущее видится мне очень мрачным, и я не в состоянии вести нормальную жизнь.
Карикатура Эршата Абдулехеда изображает празднование Рамадана в Китае. Используется с разрешения. Надпись красным: «Уйгур».
GV: Как ты решил стать активистом уйгурского движения?
EA: Following the initial shock and despair after learning about the arrests of my father and my brother, I didn’t know what to do. I just hoped that what really had happened wasn’t true. After two years passed without any news from them, I wanted to make a video testimony for them. But my mother stopped me. She was afraid that I would make the situation worse for them. But by 2020, we still had no news, so she agreed to let me do it. I have since posted some videos. Besides I started drawing caricatures as another way to draw attention.
ЭА: Узнав об аресте отца и брата, я сначала был в шоке и отчаянии и не знал, как поступить. Мне оставалось лишь надеяться, что произошедшее окажется неправдой. После двух лет полной неизвестности я решил записать для них видеосвидетельство, но мама меня отговорила. Она опасалась, что это усугубит их положение. Но когда и к 2020 году мы так ничего не узнали, она дала согласие. С тех пор я выложил несколько видеозаписей, а также начал рисовать карикатуры, чтобы и с их помощью привлечь внимание к нашей проблеме.
Вот один из роликов Эршата на канале Youtube с призывом [19] [анг] освободить его родственников: