На рынке труда Грузии нет места трансгендерным людям

Трансгендерная активистка Габриэла Роскипова-Романова в своей квартире в Тбилиси, столице Грузии. Фотография (c): Тамуна Чкареули. Используется с разрешения.

[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]

Выход этой статьи стал возможен благодаря партнёрству с Transitions [анг], пражской организацией, занимающейся издательским делом и обучением в сфере медиа.

Пятого февраля было совершенно жестокое нападение на трансгендерную женщину, отрабатывавшую ночную смену в супермаркете Spar в Тбилиси, столице Грузии. Очевидно, что жертва, пожелавшая сохранить анонимность, была атакована из-за своей гендерной идентичности. По словам её адвоката Тамары Заркуа, трансгендерные люди в Грузии подвергаются риску стать жертвами преступления на почве ненависти, даже когда просто прогуливаются по улице, однако большинство преступлений совершается клиентами в сфере услуг и в секс-индустрии.

Сегодня сложно оценить число трансгендерных людей в Грузии. Хотя опросы общественного мнения в 2019 году выявили общее негативное или двоякое отношение к вопросу о правах сексуальных меньшинств (только 27% жителей Грузии всех возрастов верят в необходимость защиты этой категории населения), конкретных данных об отношении к трансгендерным людям нет.

Тем не менее, трансгендерные люди, как и прочие члены ЛГБТ-сообщества, говорят о постоянной стигматизации их сексуальной ориентации в консервативном грузинском обществе. Для трансгендерных людей эта стигма представляет дополнительное препятствие в нелёгкой борьбе за безопасную и стабильную рабочую среду — актуальная проблема для людей всех слоёв общества и любой идентичности в современной Грузии.

Как показывают истории Габриэлы и Наты, найти стабильную работу трансгендерному человеку в Грузии практически невозможно.

Выкинуты на улицы

Когда Габриэла Роскипова-Романова совершила каминг-аут как трансгендерный человек, это не было целиком её решение. На работе 29-летняя девушка была вынуждена выбирать: признать свою гендерную идентичность или сохранить рабочее место. Она выбрала первое, оставаясь верной своей женской самоидентичности. Семья Габриэлы выгнала её из дома.

Не имея возможности найти другую работу, она оказалась на 12 лет вовлечена в секс-индустрию.

«Я даже не пыталась начать работать где-либо ещё, — рассказывает Габриэла. — Не хотела чувствовать себя униженной уже на этапе собеседования».

В 2014 году Грузия приняла антидискриминационный закон, который теоретически должен защищать ЛГБТ-людей на рабочем месте. Однако, как поясняет Габриэла, это ничего не изменило для трансгендерных людей. «Правительство нас не видит. И без юридического признания нашего гендера — мы остаёмся пустым местом и для работодателей», — вздыхает она.

Для трансгендерных женщин в Грузии выбор работодателей не велик. В самом лучшем случае, они находят работу в сфере услуг или секторе НПО. В худшем — оказываются на улице. Из-за низкой заработной платы и отсутствия поддержки семьи им часто приходится совмещать несколько работ, чтобы выжить.

Прошлой ночью Габриэла заработала всего 20 лари (7 американских долларов). Она уже задолжала половину суммы своей арендодательнице. «Всех нас выгнали из дома. Мы должны платить за аренду и коммунальные платежи. Нам также нужна косметика. Мы вынуждены платить за такси, потому что не осмеливаемся пользоваться общественным транспортом»,— объясняет она. Соседи Габриэлы — тоже трансгендерные люди, все трое помогают друг другу.

«Вы абсолютно незащищены [как на рабочем месте, так и на улице] как от клиентов, так и от полиции. Иногда клиенты проявляют агрессию и не хотят вас отпускать. Меня закрывали в домах, увозили в никуда, избивали. Я сбегала, по лицу текла кровь, звонила в полицию и махала проезжающим машинам, прося помощи, но ни один не захотел остановиться».

Так как Роскипова является активисткой и часто даёт интервью СМИ, её начинают узнавать. В последнее время Габриэла практически стала играть роль защитницы законных прав трансгендерных работников секс-индустрии в Грузии. «Иногда ко мне приходит полиция, или другие трансгендерные женщины, которым нужна помощь, называют моё имя. Я изучила законодательство и знаю, как себя защитить, — рассказывает Роскипова. — Некоторые [представители ЛГБТ-сообщества] не смогли даже закончить школу, поэтому не знают ничего. Сейчас я хочу поступить в университет и стать настоящим юристом. С тех пор, как я осознала свою трансгендерность, я поняла, что хочу помогать таким людям, как я».

В конце она добавляет: «Я многое потеряла, но теперь мне легче. Быть собой — это настоящее счастье для меня».

Высмеять и вышвырнуть с работы

29-летняя Ната Таликишвили долго пыталась избежать работы в секс-индустрии, но всё оказалось впустую.

«Я жила в деревне и бралась за любую работу: от погрузки мешков до труда на заводе по производству пластмассы. Я даже работала в цементной мастерской. Но они уволили меня, не выплатив последней зарплаты, заявив, что я была „слабеньким женомальчиком“. Я даже попыталась быть дворником, считая, что в этой профессии всегда нужны работники. Но меня высмеяли и отвергли».

Оказавшись без работы, Ната вернулась в секс-индустрию, чтобы хоть как-то содержать себя.

«Я работала на круглосуточной заправке за 220 лари (79 американских долларов) в месяц. Могла даже спать и мыться там же. Со временем осмелела настолько, чтобы принести туда свою одежду и каблуки, но кто-то это увидел. Они сказали мне убираться прямо среди ночи, и её остаток я провела на улице с другими секс-работницами», — вспоминает Ната.

Будучи опытным поваром, Ната стала искать возможности, чтобы использовать этот свой талант. Она получила должность помощника повара в Министерстве обороны, где трудилась бесплатно первые пять месяцев, прежде чем получила свою первую зарплату.

«Первый раз в моей жизни я получила зарплату, которая позволила мне оставить секс-индустрию. На кухне я носила колпак, скрывая свои длинные волосы. Но однажды я забыла стереть тушь и кто-то из окружающих это заметил».

Коллега издевался над Натой до тех пор, пока она не взорвалась: «Я сняла колпак, и каждый смог увидеть мои длинные крашеные волосы. Я ушла со скандалом, не оглянувшись».

В поисках признания

В конечном итоге Ната смогла зарабатывать на жизнь, трудясь неполный рабочий день в двух НПО, и с удовлетворением отмечает, что ей больше не нужно рисковать жизнью на улицах. Она зарабатывает достаточно денег и, что куда важнее, может работать, не ставя под угрозу свою личность. Однако, по опыту Наты, даже неправительственный сектор не свободен от эксплуатации.

Она рассказывает, что поначалу была рада работать за бесплатно, организуя мероприятия и поддерживая контакты. Но в какой-то момент, объясняет Ната, чаша терпения переполнилась: «Я активистка, и это нормальная практика для меня. Но когда я вижу, что у организации есть ресурсы, чтобы меня стимулировать, а она этого избегает… у меня опускаются руки».

Кэти Бахтадзе, юрист из Группы поддержки женских инициатив (один из работодателей Наты), рассказывает, что проблемы с трудоустройством у трансгендерных людей начинаются с раннего возраста.

«Специалистов по работе с трансподростками нет, дети не получают понимания относительно своей гендерной принадлежности от общества. В колледже к ним не обращаются по тому имени, которое они выбрали, и они должны вести себя в соответствии с той идентичностью, что указана в их документах», — поясняет Бахтадзе.

По словам Бахтадзе, это означает, что трансгендерные люди могут получить доступ к образованию только если умалчивают о своей гендерной идентичности: «Наконец, они переходят в сферу рабочих взаимоотношений и, если наберутся сил признаться, это, скорее всего, приведёт к потере работы».

Но звучат призывы к дальнейшим законодательным изменениям. В мае 2019 года независимый эксперт ООН по защите от насилия и дискриминации по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности опубликовал доклад, в котором призвал Грузию «гарантировать, чтобы процесс юридического признания гендерной идентичности основывался на самоопределении заявителя; что это будет обычный административный процесс, лишённый оскорбительных требований, признающий небинарные идентичности и доступный для несовершеннолетних».

Тем не менее Бахтадзе считает, что Министерство юстиции пока ещё не заинтересовано в запуске этого процесса. «Они предпочитают ожидать решения Европейского суда по права человека (ЕСПЧ)», — говорит Бахтадзе. В настоящий момент она представляет интересы двух трансгендерных мужчин, которые оспаривают отказ грузинских властей изменить гендерную идентичность, указанную в их юридических документах.

По мнению Бахтадзе, без дальнейших законодательных и административных изменений трансженщинам придется продолжать поддерживать себя нелегальной секс-работой, во время которой они часто сталкиваются с насилием. Тем временем трансгендерные мужчины будут продолжать работать без контрактов в практически рабских условиях. «Каждый день мы подталкиваем этих людей к совершению административных преступлений и делаем их уязвимыми», — предупреждает адвокат.

Следующая проблема, по словам Бахтадзе, состоит в том, что трансгендерные люди часто боятся совершать каминг-аут перед нанимателем, подписывая контракт, потому что они обязаны предоставить документы, которые часто не отражают их гендерную идентичность. Бахтадзе подчёркивает, что Грузия — маленькая страна: «Получение отказа от работы по причине идентичности может автоматически означать потерю потенциальной работы в той же сфере, поскольку работодатели знают друг друга».

Однако Тамар Заркуа, юрист тбилисской неправительственной организации Equality Movement, рассказывает о некоторых положительных тенденциях в предотвращении дискриминации на рабочем месте. Министерство внутренних дел Грузии организовало тренинги для сотрудников полиции, которые помогут им лучше выявлять и документировать преступления, связанные с дискриминацией. Впрочем, о результатах этих тренингов говорить сложно, так как, по словам Заркуа, «даже с учётом множества подобных преступлений, задокументированных в 2018 году, суды установили дискриминационный мотив только в двух случаях».

Для трансгендерных людей всегда остаётся один вариант — просить убежища и никогда не оглядываться. Устав бороться за признание и справедливое обращение, Ната говорит, что серьёзно рассматривала вариант эмигрировать и попросить убежища. И всё же после долгой борьбы с депрессией она решила остаться в Грузии: «Я не осуждаю тех, кто уехал, но моё место — там, где я была рождена и выросла. Мне нужно изменить окружающую среду. Если бы это начали делать предыдущие поколения, возможно, нам не пришлось бы бороться теперь».


Примечание редактора: GlobalVoices обратились в Министерство юстиции Грузии за комментарием к рекомендациям, содержащимся в отчёте ООН, но на момент публикации этого материала ответа не получили.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.