Непало-индийский писатель Праджвал Параджули. Фотография использована с разрешения.

У Индии и Непала есть общая граница длиной 1750 км [анг], которая открыта для перехода как в одну, так и в другую сторону. Это соседство способствовало возникновению сложных отношений культурного и экономического обмена, а также конфликтов по вопросам гражданства, делиминации границ и хрупкого политического баланса с Китаем и Пакистаном.

Чтобы узнать больше об этих отношениях, я попросил рассказать о своём взгляде на проблему индийско-непальского автора Праджвала Параджули [анг], который пишет о различных путях взаимодействия мира с непальской и индийско-непальской идентичностями. Интервью для краткости отредактировано.

Филип Нубель (ФН): Вы непало-индийский автор, выросший в Сиккиме и сейчас пишущий на английском языке; в марте вас пригласили представлять индийскую литературу на Международном книжном салоне [анг] в Париже. Как в вас уживаются эти столь разные культурные и языковые связи?

Обложка французского перевода романа Параджули «Земля, куда я убежал». Изображение использовано с разрешения.

Prajwal Parajuly (PP): I am of Indian of Nepalese heritage, with parents from two different countries. I also grew up in a former Himalayan kingdom—Sikkim, that was annexed by India in 1975. I think it’s perfectly okay to get goosebumps when one hears Jana Gana Mana, the Indian national anthem, but to feel more at home in Kathmandu, the Nepalese capital, than one does in any big Indian city. It’s okay to pledge allegiance to one country and have a lot in common with another.

I consider both English and Nepali my first languages. I think and dream in English but often pray in Nepali. Nepali is a beautiful language: I can speak endlessly about the onomatopoeic deliciousness you find in abundance in it. We laugh galala. We spit pyachcha. We sit thyaachakka. I have on more than one occasion called my novel “Land Where I Flee” a love letter to the Nepali language.

What a privilege it is to represent Indian literature at a book fair in Paris. I like this idea about a festival having a guest country of honour. It brings a spotlight on books one wouldn’t have ordinarily picked up, it brings up the importance of translations. Translations will keep the world sane.

Праджвал Параджули (ПП): Я — индиец, имеющий непальское наследие, мои родители — из двух разных стран. А вырос я в бывшем [самостоятельном] княжестве в Гималаях, в Сиккиме, которое Индия аннексировала в 1975 году. Думаю, это абсолютно нормально, когда у тебя по коже бегают мурашки при звуках индийского государственного гимна «Джанаганамана», но в то же время ты чувствуешь себя гораздо непринуждённее в непальской столице Катманду, чем в любом крупном индийском городе. Это нормально — дать клятву верности одной стране и иметь много общего с другой.

Я считаю и английский, и непальский своими родными языками. Думаю и мечтаю я на английском, но молюсь часто на непальском. Непальский — красивый язык: можно бесконечно говорить об очаровании звукоподражаний, которые вы найдёте в нём в изобилии. Мы смеёмся — галала. Мы плюём — пячча. Мы сидим — тьяачакка. Я неоднократно называл свой роман «Земля, куда я убежал» любовным посланием непальскому языку.

Это такая честь — представлять индийскую литературу на книжной ярмарке в Париже. Мне нравится идея, что на фестиваль в качестве почётного гостя приглашают страну, [чтобы она могла представить свою литературу]. Это привлекает внимание к книгам, которые обычно даже не попали бы к вам в руки, это повышает важность переводов. Благодаря переводам мир по-прежнему находится в здравом уме.

ФН: Ваша первая опубликованная книга «Дочь гуркхов» — сборник рассказов, в которых описывается жизнь непальского народа, включая эмигрантов, живущих на территориях от Бутана до Нью-Йорка. Действие вашей второй книги «Земля, куда я убежал» происходит в Сиккиме, это история об изгнании и возвращении, затрагивающая проблемы гендерного определения. Почему вас так вдохновляют смешанные или изменяющиеся идентичности?

PP: Let me tell you a story. In 2001, a group of us visited Bombay and Goa. It was an exciting time, but we often confronted confused looks from “heartland” Indians. Gangtok, the capital of Sikkim, may loosely rhyme with “Bangkok,” but that was still no reason for a fellow Indian not to know where it was. We were thought of as being from Thailand or Bhutan. Many Indians didn’t even know that Sikkim was a part of India. Anyone who grows up in the northeast of the country will have encountered questions of identity more than the average Indian. There’s no escaping it for the Nepali-Indian who has to stress her nationality every time she mentions her ethnicity. That’s the reason a map prefaces every story in “The Gurkha’s Daughter” and why all editions of “Land Where I Flee” also have maps. It was as much to inform my reader in Missouri as it was for the benefit of my average Indian reader. The northeast is almost always a footnote in the average Indian’s consciousness.

I've always been fascinated by gender identity, by fluidity in sexual identity. “Land Where I Flee” has a eunuch character. I can think of at least two other books that were published in the last several years with prominent eunuch characters. I think every South Asian wants to write about eunuchs.

ПП: Позвольте мне рассказать вам одну историю. В 2001 году я в составе группы посетил Бомбей и Гоа. Это было захватывающе, но мы часто видели недоумение на лицах индийцев из «сердца страны». Название столицы Сиккима — Гангток — приблизительно рифмуется с «Бангкок», но это всё же не оправдывает того, что обыватели в Индии не знают, где расположен этот город. Нас считали приехавшими из Таиланда или Бутана. Многие индийцы не знают даже, что Сикким является частью Индии. Любой житель северо-востока страны сталкивается с вопросами идентичности чаще, чем средний индиец. Этого не избежать и непало-индийцам, которые, говоря о своей этнической принадлежности, вынуждены всякий раз подчёркивать свою национальность. Вот причина того, что перед каждым рассказом в книге «Дочь гуркхов» находится карта, и именно поэтому во всех изданиях книги «Земля, куда я убежал» также есть карты. Это было сделано и для моих читателей из Миссури, и в интересах обычных индийцев, читающих книгу. Северо-восток в сознании среднего индийца почти всегда является чем-то незначительным.

Меня всегда увлекала гендерная идентичность, изменчивость сексуальной идентичности. Среди персонажей «Земли, куда я убежал» есть евнух. Мне на ум приходят по крайней мере ещё две опубликованные за последние несколько лет книги, в которых превосходно выведены персонажи-евнухи. Я думаю, любой представитель Южной Азии хочет написать о евнухах.

Одна из самых больших ступ в Непале, всемирно известный Боднатх в Катманду. Фотография Филипа Нубеля, использовано с разрешения.

ФН: По вашему мнению, кто из непальских и индийских авторов заслуживает более пристального внимания мировой общественности к своему творчеству, чьи книги можно было бы перевести?

PP: Where do I begin? Narayan Wagle, who is likely the biggest-selling Nepali-language writer in the world, deserves to be translated widely. I would also mention Nepali-language writer Indra Bahadur Rai. Tashi Choppel, whose “How to Collect a Folktale“, was recently published by Rachna Publications, deserves global readers. He’s undoubtedly one of the best poets in the country. Others include Chetan Raj Shrestha, Sandip Roy and Sumana Roy. For us to understand Nepal through non-fiction, Sujeev Shakya’s Unleashing the Vajra is a must-read. I am also looking forward to Amish Raj Mulmi’s new book on Nepal and China. Sanu Lama and Bir Bikram Gurung—Nepali-language writers from Sikkim and Darjeeling—also deserve a worldwide readership.

ПП: С кого мне начать? Творчество Нарайана Вагла [анг], который, по всей видимости, является самым продаваемым в мире писателем, пишущем на непальском языке, заслуживает того, чтобы его работы были переведены на разные языки. Я бы также упомянул непалоязычного писателя Индру Бахадура Рая [анг]. Произведения Таши Чоппела, чья работа «Как собирать народные предания» [анг] была недавно опубликована издательством Rachna Publications, заслуживают того, чтобы с ними познакомились читатели во всём мире. Он, несомненно, один из лучших поэтов в стране. Четан Радж Шреста, Сандип Рой и Сумана Рой также могут быть включены [в этот список]. Чтобы понять Непал, читая не только художественную литературу, обязательно следует познакомиться с книгой Суйеева Шакьи «Открывая ваджру». Я также с нетерпением жду выхода новой книги о Непале и Китае Амиша Радж Мулми. Сану Лама и Бир Бикрам Гурунг — непалоязычные писатели из Сиккима и Дарджилинга, чьё творчество также будет интересно читателям из разных стран мира.

Уличный пейзаж в Катманду. Фотография Филипа Нубеля, использовано с разрешения.

ФН: Ваши книги переводили и продолжают переводить. Насколько тесно вы работаете с переводчиками ваших произведений?

PP: I work very closely with the translators. I enjoy the process, a translator’s interpretation of my work. Benoîte Dauvergne, my French translator, and I had worked before for a wonderful French magazine called Jentayu. Collaborating with her on “Fuir et revenir” felt like being reunited with a close friend. My parents translated my book into Nepali. My characters often speak in Nepali, so for their conversation to be rendered in English by me entailed a process of translation. In many ways, my translators are translating conversations that are already translated. Translators are such amazing people. To translate is a selfless act.

ПП: Я очень тесно работаю с переводчиками. Мне очень нравится процесс интерпретации переводчиком моей работы. Мы с моей переводчицей на французский язык Бенуатой Довень раньше работали в замечательном французском журнале Jentayu. Поэтому во время сотрудничества с ней в работе над «Fuir et revenir» («Сбежать и вернуться») я чувствовал, что воссоединился с близким другом. На непальский мою книгу перевели мои родители. Часто мои герои говорят по-непальски, поэтому я сам передаю их диалоги ещё и на английском, и это непосредственно влияет на процесс перевода. Переводчики моих книг часто переводят диалоги, которые сами являются переведёнными. Переводчики — такие удивительные люди. Перевод — это самоотверженный поступок.

Книжный магазин в городе Патане, расположенном рядом с Катманду. Фотография Филипа Нубеля, использовано с разрешения.

ФН: Что можно сказать о культуре чтения в современных Индии и Непале? Мы слышим, что независимые книжные магазины на Западе сталкиваются с серьёзными трудностями. Обстоят ли дела по-другому в Южной Азии?

PP: You’ve caught me at a strange time. I just discovered that pirated copies of my books have infiltrated the market. I guess I should be flattered because the bottom line is that people are reading. Of the hundreds of challenges I face as a writer, I never thought tackling counterfeit copies would be right up there. I have spent the last few days exchanging emails with my publishers and distributors about what actions they will take. It is a most exciting time to be a writer in India if the proliferation of literary festivals is any indication. I am amazed by what I see at Rachna Books, my hometown bookstore. The store has become a tourist destination. Imagine a bookstore being on every must-visit list! People are reading, and books sell. When in Kathmandu recently, I went to Nepalaya, my Nepali-language publishers, and saw that the Nepali translation of “The Gurkha’s Daughter” had sold over 10,000 copies. Isn’t that wonderful? The book being read by the very people it was about in the very language the characters speak in? Heart-warming. The book has reached the most remote corners of Nepal.

ПП: Вы застали меня в необычное время. Я только что обнаружил, что на рынок проникли пиратские копии моих книг. Думаю, я должен быть польщён, потому что в конечном счёте это означает, что люди читают. Как писатель я сталкиваюсь с сотнями разных проблем, но никогда не думал, что мне придётся заниматься борьбой с контрафактными копиями. На протяжении нескольких последних дней я переписывался по электронной почте со своими издателями и агентами по продаже, мы обсуждали, что они предпримут. В Индии сейчас самое увлекательное время для писателей, если судить по распространению литературных фестивалей. Я поражаюсь тому, что вижу в книжном магазине Rachna Books в моём родном городе. Он стал местом притяжения туристов. Представьте себе, этот книжный магазин есть в каждом списке достопримечательностей, которые необходимо посетить [приезжим]! Люди читают, а книги продаются. Во время недавнего визита в Катманду я зашёл к своим непалоязычным издателям в Nepalaya и узнал, что продано более 10 000 копий «Дочери гуркхов» в переводе на непальский. Разве это не чудесно? Книгу читают те самые люди, о которых она написана, на том языке, на котором говорят её герои. Это греет душу. Эта книга попала даже в самые удалённые уголки Непала.