Протестующие у Политехнического университета, пытавшиеся помочь запертым демонстрантам выбраться из осады. Фотография: Холмс Чан/HKFP.

[Все ссылки в тексте — на английском языке, если не указано иное.]

В следующем материале, написанном Холмсом Чаном и Дженнифер Крери, подробно рассматривается травматичный опыт протестующих. Статья изначально опубликована Hong Kong Free Press 12 декабря, и её сокращённая версия представлена на Global Voices в рамках соглашения об обмене контентом.

Самой ожесточённой битвой в рамках антиправительственных протестов в Гонконге за последние шесть месяцев оказались ужасающие столкновения у Политехнического университета. Только за один день, 18 ноября, спецподразделение по борьбе с беспорядками использовало 1491 канистру с газом и 1981 патрон с резиновыми пулями, пластиковые пули и губчатые гранаты против 2000 протестующих, запертых в кампусе. Тысячи людей пришли на помощь своим товарищам, оказавшимся в ловушке, что привело к многочисленным столкновениям в районе Коулун. По всему городу сторонники протестующих перекрывали движение, чтобы задержать и отвлечь полицию. Битва завершилась 12-дневной осадой кампуса, где были заперты сотни демонстрантов. В конце концов, некоторые были вывезены оттуда церковными лидерами и директорами школ, части удалось бежать. Однако инцидент оставил глубокие шрамы на многих душах.

Среди сотен протестующих, оказавшихся в ловушке Политехнического университета Гонконга ночью 18 ноября и окружённых со всех сторон сотрудниками спецподразделений, Марио и Кэти обнаружили путь на свободу шестью метрами ниже узкого пешеходного моста.

Всё, что им нужно было сделать, это проскользить по свисающим верёвкам и оказаться в руках водителей, которые ожидали их внизу, чтобы вывезти в безопасное место. Марио вспоминает, что в голове билась одна мысль: сейчас или никогда. Ожесточённое противостояние между забаррикадировавшимися внутри кампуса студентами и полицией, расположившейся снаружи, бушевало уже сутки, и любой, попытавшийся сбежать, рисковал оказаться арестованным. 23-летний юноша рассказал HKFP:

I was very nervous because riot police had already discovered the route. They were watching us as we were escaping, and I could hear the reinforcement police vans coming our way.

Я очень нервничал, потому что спецподразделение полиции уже обнаружило этот маршрут. Они наблюдали за тем, как мы пытались спастись, и я мог слышать, как полицейские фургоны приближались к нам.

Другая демонстрантка, 27-летняя Кэти, проводила троих 16-летних студентов, которых взяла под своё крыло, к верёвкам, но слезоточивый газ весьма затруднил их побег. Многие, кто пытался сбежать этим путём, пострадали, либо от верёвок, изранивших кожу, либо от падения на землю, часть людей оказались внизу с переломами.

Кэти и Марио — регулярные участники протестов, находящиеся на их переднем крае и использующие псевдонимы из страха оказаться за решёткой, — приземлились с минимальными повреждениями и ринулись в ожидавшие их машины.

12-дневная осада закончилась арестом свыше 1300 человек, а более 300 оказались в больнице. Насилие вышло на новый уровень, когда протестующие использовали «коктейли Молотова», катапульты, луки и стрелы, тогда как полиция отвечала слезоточивым газом, водяными пушками и залпами снарядов, используемых в борьбе с беспорядками.

В разгар осады полиция заявила, что сотрудники могут использовать боевые патроны. Это вызвало страх, что полицейские могут начать штурм кампуса и провести массовые аресты посреди информационной блокады, — аналогично скандально известному рейду на станции метро «Принц Эдвард» 31 августа. В итоге, полицейские выбрали альтернативный вариант: игру в ожидание, которая превратила университет в скороварку.

Интенсивность боевых действий — не единственная причина, по которой осада Политеха была беспрецедентной. Эта история подняла фундаментальные вопросы о том, как сохранить единство в движении, не имеющем лидеров и существующем уже седьмой месяц. Она выявила внутренние противоречия в тактике и стратегии, подчеркнув физические и психологические проблемы, с которыми сталкиваются протестующие, как Марио и Кэти, борясь с полученной травмой.

Невозможный выбор

С самого начала движения демонстранты придерживались ключевого принципа: «Никого не бросайте, продвигайтесь и отступайте вместе». В Политехническом университете, однако, тактика уличных столкновений «Будь водой» в стиле партизанского движения не сработала, поскольку пойманные в ловушку обнаружили, что окружены со всех сторон.

Марио и Кэти были среди тех, кто столкнулся с дилеммой: стоит ли им остаться, проявив солидарность, или сбежать, чтобы бороться на следующий день? Выбор осложнял поток ненадёжных сведений, так как протестующие подозревали, что полиция сеяла дезинформацию в чат-группах разных приложений, в частности, в Telegram. Информация о некоторых путях эвакуации моментально устаревала, делая каждую попытку побега ещё более рискованной.

Хорошо знакомая с кампусом, Кэти рассказала, что ранее у неё была возможность сбежать, но она решила остаться, потому что хотела быть свидетелем происходящего и присмотреть за «скромными и невинными» студентами.

Кэти вспоминает одного из встреченных ею подростков. Он был сыном полицейского и его мать давила на юношу, настаивая на добровольной сдаче, но он боялся ареста. Обсудив ситуацию, они решили остаться в кампусе.

Марио, с другой стороны, пытался сбежать тысячу раз среди бела дня после того, как группа протестующих попыталась перегрузить полицейские линии звонками. Марио выбросил своё защитное снаряжение, надеясь, что это сделает его менее заметным.

Это решение оказалось ошибкой:

At one point, I was breathing in so much tear gas I nearly suffocated. I inhaled tear gas with every breath, and I could feel it in my lungs. It was so painful I felt I was dying.

В какой-то момент я вдохнул столько слезоточивого газа, что почти задохнулся. Газ попадал в горло с каждым вздохом, я чувствовал его в собственных лёгких. Это было так больно, что мне казалось, что я умираю.

Тем временем, вдалеке от кампуса 21-летний студент Уильям (также используется псевдоним) был занят, помогая координировать побеги по верёвке и связываясь со всеми водителями, которых знал, чтобы переправить протестовавших от моста.

Организаторы отрезали участки дороги, чтобы позволить проезжать только транспорту с водителями, сочувствующими демонстрантам. Но, хотя частично план был успешен, Уильям сказал, что чувствовал вину за то, что не мог сделать больше, потому что примерно пятая часть беглецов была арестована. Он поделился:

It’s definitely heartbreaking. It was one of the toughest situations I’ve ever been in because I’m making decisions that affect whether or not people get out, or whether they get out safely.

Это душераздирающе. Одна из самых сложных ситуаций, в которых я когда-либо оказывался, потому что здесь я принимаю решения, которые влияют на то, выйдут ли люди отсюда, и выйдут ли они в безопасности.

Кэти, в отличие от Марио, которому о побеге с помощью верёвки рассказал друг, обнаружила этот путь случайно. Она воспользовалась возможностью выбраться наружу, которая, возможна, была последней. Борьба с чувством вины, возникшим из-за возможности побега, стала частью принятия того, что случилось в Политехническом университете.

Марио сказал, что чувствует себя «эгоистом» и сожалеет, что не помог большему числу людей:

I could not spread the message, because I had to put my own safety first. If I spread that message, the whole world would know and it would doom us all.

Я не мог распространять информацию, потому что должен был поставить собственную безопасность на первое место. Если бы я рассказал — весь мир мог бы узнать об этом, что привело бы к поражению для всех нас.

«Психологическая пытка»

Те, кто успешно покинул кампус, также рассказали HKFP о том, как чувство страха и отчаяния из-за того, что могло их настичь, угрожает разрушить солидарность между протестующими и погубить единство, которое, по мнению многих, является главным источником силы движения.

И Кэти, и Марио вошли на территорию Политеха днём 17 ноября, ответив на онлайн-просьбы о подкреплении. Вечером, когда боевые действия ужесточились, полиция опубликовала заявление, приказывая собравшимся уйти через мост на северной стороне университета. Однако те протестующие, которые попытались пройти этим путём, быстро оказались под арестом.

По общему мнению демонстрантов, было безопаснее оставаться внутри, поскольку полиция ещё не смогла нарушить периметр. Однако эта иллюзия безопасности вскоре была разрушена: вооружённые полицейские зашли через главный вход до рассвета, и их оттеснил лишь поток «коктейлей Молотова», превративший фойе в море огня.

На следующее утро многие протестующие устали, были деморализованы и ранены. Кэти рассказала, что спала лишь около часа за всю длинную ночь тяжёлой борьбы, а Марио добавил, что люди вокруг него «держались лишь благодаря силе воли».

Когда те, кто находился внутри Политеха, осознали всю серьёзность положения, начались распри и споры. Многие были студентами-подростками, по словам Кэти, которая сказала, что они были совершенно неподготовлены к столкновениям.

Другие были слишком заняты защитой периметра и борьбой с полицией, добавила девушка. Она обвинила их в создании ловушки, из которой становилось всё труднее сбежать.

По мере того как осада затягивалась, появлялись сообщения об ухудшающемся психическом состоянии запертых в университете, включая непредсказуемое поведение, паранойю и даже членовредительство. Многие перестали разговаривать с журналистами и социальными работниками и вместо этого скрылись в укромных уголках зданий кампуса.

Марио назвал ситуацию «психической пыткой», которая стала непереносимой.

You were constantly afraid of people charging in and arresting you, and you didn’t know who undercover police officers were. You didn’t know who to trust.

Вы постоянно боитесь людей, которые вломятся и арестуют вас, вы не знаете, кто может оказаться полицейским под прикрытием. Вы не знаете, кому можно доверять.

«Болезненный урок»

Кэти и Марио верят, что то, что случилось в Политехническом университете, было «ошибкой», предавшей ключевую идеологию протестующих, её изменчивость и отказ от жёстких рамок.

Марио считает, что это был «болезненный урок», который напомнил протестующим об опасности негибких, неподвижных форм сопротивления. Разговаривая с HKFP, он отметил, что после спасения из кампуса в ещё долго страдал от нанесённых его психике ударов — его преследовали дрожь, потеря аппетита, эмоциональные срывы.

Но хотя осада довела протестующих до предела их психологических и физических возможностей, обнажив по пути все трещины в движении, Кэти и Марио считают, что в конечном счёте она подтвердила важность тяжёлой работы для укрепления солидарности, даже под большим давлением.

Кэти сказала, что очень благодарна за товарищеские отношения, которые сложились у неё со студентами:

Throughout these five months I have always been alone, but I [realised] there are always people you can work with.

Все эти пять месяцев я всегда была одна, но [осознала], что всегда есть люди, с которыми ты можешь работать.

Марио добавил, что несмотря на разногласия по поводу осады Политехнического университета, он почувствовал, что фундаментальная база солидарности между протестующими сохранилась и остаётся ключевым элементом движения:

I don’t agree with fighting pitched battles, but I will still choose to go in because I will not abandon my comrades. Every one of them is a person, a Hong Kong citizen… If we abandon them, our movement will have lost its moral compass.

Я не согласен с теми, кто склонен вести битву, но я всё равно выбираю участие, потому что не оставлю своих товарищей. Каждый из них — личность, гражданин Гонконга… Если мы бросим их, наше движение утратит свой моральный компас.