Со времени аннексии Крыма в 2014 году российские власти задержали и арестовали сотни крымских татар и других активистов. Изображение Тома Веннера, использовано с разрешения.

С тех пор, как в 2014 году Россия аннексировала полуостров Крым, службы безопасности и прокуратура Москвы работают не покладая рук. Не прекращаются преследования проукраинских активистов, политических диссидентов и — в особенности — членов крымскотатарского меньшинства.

История сложных отношений крымских татар, в большинстве своём мусульман, с Россией длится не первое столетие, ещё со времён первой аннексии полуострова Москвой в 1783 году. А в 1944 году советские власти обвинили татар в предательстве и депортировали целую этническую группу в Центральную Азию. Татары вернулись домой в 1980-е и 1990-е, в только получившую независимость Украину, но память о депортации ещё жива. Так что когда Москва снова получила контроль над их родиной, крымские татары отнеслись к ситуации с подозрением — и это подозрение было взаимным.

В 2016 году местная прокуратура запретила Меджлис, представительный орган крымских татар, обвинив его в «экстремизме» и «подрывной деятельности». Сегодня российские власти также представляют многие аресты и задержания крымских татар как антитеррористические операции, заявляя, что пытаются бороться с «Хизб ут-Тахрир», исламистской организацией, запрещённой в России с 2003 года, но разрешённой в Украине. Хотя утверждения о присутствии организации на полуострове, возможно, небезосновательны, российские правоохранительные органы раскидывают куда более широкую сеть. Правозащитники предполагают, что это делается осознанно и аресты татарских мужчин и их семей по сути являются систематической попыткой заставить замолчать ярких крымских татар. Особенно, как они заявляют, огонь ведётся по одному движению: «Крымская солидарность».

9 апреля 2016 в Севастополе Крымская контактная группа по правам человека впервые организовала встречу всех семей мусульман, арестованных российскими правоохранителями в Крыму. На встречу также были приглашены и адвокаты обвиняемых. Выступивший тогда на встрече адвокат Эмиль Курбединов сообщил, что этот день стал «днём создания площадки совместных действий семей арестованных в Крыму мусульман».

Позже объединение «Крымская солидарность» стало открытым не только для родственников обвиняемых российскими правоохранительными органами в принадлежности к организации «Хизб ут-Тахрир», но и для семей других политзаключенных Крыму, а также похищенных и пропавших мусульман.

— раздел «Информация» на странице «Крымской солидарности» в Facebook

«Крымская солидарность» появилась из необходимости координации финансовой и юридической помощи семьям крымских татар, оставшихся после арестов без мужей и отцов. В их отсутствие семьи нуждаются в денежной и правовой поддержке. По словам координатора группы Дилявера Меметова, «Крымская солидарность» работает и на упреждение. Меметов рассказал «ОВД-Инфо», российскому веб-сайту, мониторящему нарушения свободы собраний и слова, что группа проводит для людей из «групп риска» (активистов, адвокатов, журналистов и блогеров) семинары с советами о том, как вести себя во время обыска или допроса.

Движение приобрело известность благодаря крупным флешмобам, например, продолжающемуся «Крымскому марафону», в рамках которого сотни крымских татар обещают пожертвовать десять рублей на оплату крупных штрафов обвиняемых под лозунгом «единство дороже штрафов». Более того, в конце 2018 года сотни крымских татар выложили в сеть фотографии с одиночных пикетов (не требующих согласования с властями) с плакатами «Мусульмане — не террористы» и «Наши дети — не террористы». В июле 2019 года несколько десятков крымских татар вышли на Красную площадь в Москве с плакатами со словами «Борьба с терроризмом в Крыму — это борьба с инакомыслием».

За пределами Крыма «Крымская солидарность» наиболее известна как проект гражданской журналистики. Правозащитники и журналисты говорят, что без «Крымской солидарности» не знали бы о многих арестах и задержаниях на полуострове. Волонтёров группы часто можно увидеть за документаций и фотографированием задержаний и судебных дел; они даже ведут прямые трансляции с заседаний на популярную страницу «Крымской солидарности» в Facebook.

«Когда в 2016 году стало проводиться больше обысков домов крымских татар, местные начали вести трансляции арестов и рейдов со своих телефонов и загружать их в социальные сети. Поняв это, власти усилили репрессии, а движение выросло в ответ», — объяснила Тамила Ташева, соосновательница «КрымSOS», НПО, предоставляющей гуманитарную помощь внутренне перемещенным лицам из Крыма. «С 2017 года повысился их профессионализм в освещении этих судов и арестов. Они практически единственный независимый источник информации, сохранивший постоянную деятельность на полуострове, потому что независимой журналистики там не осталось», — рассказала Ташева во время разговора в киевском кафе.

«Я бы сказала, что за последние несколько лет, пока они существуют, они действительно впечатляюще развили свои блогерские навыки. Если вы хотите знать, что происходит с правами человека в Крыму, первый источник информации — „Крымская солидарность“», — сказала Татьяна Локшина, программный директор по Европе и Центральной Азии в Human Rights Watch. Локшина добавила, что после оккупации в 2014 году многие независимые издания и крымскотатарские общинные СМИ закрылись. «Кроме тех нескольких российских журналистов, регулярно приезжающих в Крым, которые, естественно, тоже работают с ними, „Крымская солидарность“ — единственный постоянный источник информации, который всегда здесь», — заявила Локшина.

Предположительно, именно поэтому Москва сыта «Крымской солидарностью» по горло.

За первые месяцы 2019 года по обвинениям в терроризме были арестованы несколько важных крымскотатарских гражданских журналистов и блогеров [укр]. В марте были задержаны Ремзи Бекиров, Осман Арифмеметов, Рустем Шейхалиев и Марлен Мустафаев — все они фотографировали или вели прямые трансляции во время рейдов служб безопасности на дома крымских татар и судебных слушаний (Бекиров также является корреспондентом независимого новостного сайта Grani.RU). 3 апреля «Крымская солидарность» обратилась за помощью к Украине и миру, предупреждая о полной «зачистке» оппозиционных и независимых СМИ в Крыму. Заявление гласит: «В ответ на непрекращающиеся аресты, обыски, суды в Крыму стало формироваться такое явление как гражданская журналистика. Это произошло вынуждено — люди понимали, что кроме информации, другой защиты на полуострове от репрессий нет».

«Атаки на „Крымскую солидарность“ начались в 2017 году, когда они стали слишком независимыми и слишком заметными, — объяснила Ташева. — 27 марта 2019 года, когда начались массовые обыски домов крымских татар, почти все задержанные за редкими исключениями по сути были активистами „Крымской солидарности“. А потом, в марте 2018 года, был арестован Нариман Мемедеминов, организатор „Крымской солидарности“».

Локшина подчёркивает, что информация «Крымской солидарности» была бесценна для работы правозащитников. Она говорит, что, хотя российские власти преследуют членов «Хизб ут-Тахрир» в других регионах, в Крыму они вовсе не обязательно атакуют особенно религиозных крымских татар. Вместо этого, по её словам, спецслужбы приходят за «теми, кто особенно и открыто выступает против оккупации. Здесь может быть только одна позиция: эти аресты проводятся по надуманным обвинениям с целью заставить замолчать „Крымскую солидарность“ и запугать активистов».

Один из этих активистов — Алимдар Белялов. Он бежал с полуострова два с половиной года назад, но не замолчал. Сейчас Белялов живёт в Киеве и говорит, что уже шесть месяцев не может вернуться в Крым. По его словам, выживание «Крымской солидарности» обеспечивает её добровольная и децентрализованная природа.

Структура нашей организации — идеальна за счёт помощи друг другу. Например, в данный момент 68 политзаключенных. Для каждого политзаключенного в месяц нужно двести долларов на передачу, то есть, это поесть, покушать, одеть. Теперь 180 детей, минимум для каждого ребенка — 100 долларов в месяц. В итоге получаем больше 30000 долларов в месяц. Вот эти деньги собирает народ. Никаких финансовых потоков нет. Народ не оставит своего брата, сестру, друга в обиде. Исходя из этого, структура не распадается и не распадется. Потому что садят одного, выходят десять. Садят десять, выходят сто. Посадят сто, выйдет триста.

Как говорит Белялов, именно горизонтальная и децентрализованная природа «Крымской солидарности» делает её таким эффективным гражданским движением. Но это не новые тактики для крымских татар; в последние десятилетия советской власти возникло живое и открытое крымскотатарское диссидентское движение, требовавшее от Москвы признать несправедливой массовую депортацию 1944 года и позволить людям вернуться на полуостров. Не новы не только тактики, но и, как рассказали одному репортёру крымскотатарские беженцы, опыт государственных репрессий. Новые устройства, которые позволяют крымским татарам документировать события.

У кого есть фотоаппарат, у кого-то айфон. У кого чего-то есть, он снимает на этот аппарат и начинает вкладывать и делиться этой информацией. Но дело в том, что такие люди, стримеры, так скажем, они под большой угрозой. Потому что если ты там, допустим, стримишь или снимаешь, есть очень большая вероятность, что ты сядешь в тюрьму. Любое инакомыслие, которое не нравится этому государству, пресекается. Либо тебя прослушивают и снимают, либо ты сидишь в тюрьме. Два пути есть. […] Они волонтеры, готовы сидеть за решеткой за справедливость и за свой народ. Тем больше несправедливости, тем больше этих волонтеров. Я не боюсь предположить, что их за сотню.

Что бы ни случилось, «Крымская солидарность» будет оставаться на посту. И, благодаря ей, за происходящим будет следить и весь мир.