[1]«Представляю вам Патрисию, мою сестру, настоящую Чудо-женщину. Мать-одиночка с двумя детьми, она девять месяцев присматривала за компанией со сломанной лодыжкой. Среди протестов и хаоса в Венесуэле, смерти нашего отца и её неспособности работать она всё ещё активней и целеустремлённей чем кто-либо, кого я знаю. Жутко уважаю эту женщину. По сравнению с ней, я размазня». Изображение и подпись венесуэльского художника и иллюстратора Леонардо Гонсалеса, использовано с разрешения.
[Ссылки ведут на страницы на испанском языке, если не указано иного].
У венесуэльского экономического кризиса есть сторона, о которой часто умалчивают: как он влияет на женщин и девочек.
44 процента [2] домохозяйств страны возглавляют женщины — так что именно они обычно вынуждены отстаивать длинные очереди в супермаркетах, терпеть обескровленную систему здравоохранения [3] [ру], когда их любимые заболевают, и оплакивать смерти своих детей от рук полиции — и это при мрачной статистике, связанной с их гендером.
Хотя это правда, что правительство Венесуэлы принимало специальные меры для облегчения женской бедности, боливарианское правительство пренебрегает многими другими аспектами женской автономии, несмотря на то, что часто называет себя «феминистским».
Программы социального обеспечения, как Madres del Barrio [4] («Матери трущоб») с 2006 года и Hijas e Hijos de Venezuela («Дети Венесуэлы») [5] с 2011 года, создали важнейшую систему поддержки семей, живущих в крайней бедности. Вместе обе программы выдают 150-350 долларов на семью в зависимости от числа детей.
Аборты, с другой стороны, в Венесуэле незаконны согласно Боливарианской конституции — наследие предыдущего политического режима, от которого боливарианцы во многих других отношениях отказались. Ни Чавес, ни Мадуро за 20 лет у власти не сделали ничего, чтобы это изменить. Аборты разрешены только в случаях прямой угрозы жизни матери.
Аглая Берлутти, известная сторонница феминизма в интернете и участница Global Voices, подчёркивает [6] противоречия риторики чавизма в отношении гендерного равенства:
…en Venezuela el término feminismo fue consumido, abusado y sobre todo tergiversado por el poder. […] Al mismo tiempo que se habla de la representatividad política, el Presidente Nicolás Maduro usa términos machistas para insultar a minorías […] Al mismo tiempo que se insiste en que el número de Ministras del tren ejecutivo supera al de cualquier otro del continente [las mujeres continúan] padeciendo de una situación donde su identidad sigue siendo aplastada por una interpretación histórica que la desvaloriza.
В Венесуэле власть имущие используют термин «феминизм», злоупотребляя им и, более всего, извращая его. […] Они говорят о политической репрезентации, но президент Мадуро оскорбляет меньшинства сексистскими терминами […] Они настаивают на том, что в исполнительной ветви больше женщин-министров, чем в любой другой стране мира, но [женщины всё ещё] находятся в ситуации, когда их гендерная идентичность уничтожается исторической интерпретацией, лишающей их ценности.
С ранее существовавшими проблемами не просто ничего не было сделано: бушующий экономический кризис серьёзно усугубил их.
Венесуэла сейчас находится на 15 месте в мире по числу убийств женщин относительно населения, как сообщают [7]три местные правозащитные организации. Во время протестов 2017 года появились сообщения [8] о нескольких случаях сексуального насилия по отношению к женщинам со стороны правоохранительных органов.
В 2016 году уровень убийств в Венесуэле достиг 56 на 100 000 человек — выше, чем в любой другой стране Южной Америки. Об этом сообщает Управление ООН по наркотикам и преступности (УНП ООН), которое каждый год публикует данные по убийствам во всём мире. Обсерватория насилия в Венесуэле (OVV), использующая другую методологию, рассчитала, в 2017 году отношение составило 89 человек из 100 тыс., что делает Венесуэлу «лидером» по числу убийств в мире.
Также согласно OVV, в июле 2018 года 40% преступлений в Каракасе и его пригородах были совершены полицейскими [9].
Многие женщины оплакивают смерти своих детей, вызванные как преступностью, так и полицейским насилием последних лет. В интервью с La vida de nos [10] («Наша жизнь»), онлайн-проектом, собирающим личные истории о кризисе, Элибет Пулидо [11] вспоминает убийство двух её детей, один из которых пал от руки полицейского:
Como a la media hora me llamaron para decirme que fuera a buscar a los niños. El corazón se me iba a salir del pecho cuando los vi y ellos me vieron. Fueron tan increíbles nuestras miradas. ¡Jamás nos miramos de esa manera! No tenían camisa ni zapatos […Entonces] me dieron la noticia más espantosa de mi vida. Se repitió la historia: me volvieron a quitar otro hijo.
Полчаса спустя они сказали мне прийти и забрать детей. Когда я увидела их, а они увидели меня, моё сердце чуть не разорвалось. Невозможно поверить во взгляд, которым мы обменялись. Мы никогда так не смотрели друг на друга! На них не было обуви и рубашек […А потом] они сказали мне самую ужасную новость в моей жизни. Это случилось снова: они забрали у меня ещё одного ребёнка.
Кроме того, хроническая нехватка полового воспитания [12] в школах, а также проблемы с доступом к контрацептивам [13] [анг] в результате нехватки лекарств [14] [анг] в стране, переходит в большое число случаев незапланированной беременности [15]. Адисея Кастильо, исследовательница и соосновательница Центра исследования женщин в Центральном университете Венесуэлы, объясняет [2]:
…hay una cifra, pequeña pero importante, de madres pre adolescentes […] Es un círculo vicioso. Muchas no se controlan, se practican abortos. Se mueren luego de ocho meses hospitalizadas por una infección y, las que se salvan, regresan al barrio a mantener un muchacho sin el apoyo de los padres.
Есть маленькое, но значимое число матерей, не достигших подросткового возраста […] Это порочный круг. Многие из этих девушек не пользуются контрацептивами, они пользуются [небезопасными] абортами. Они умирают после восьми месяцев в больнице из-за инфекции, а те, кто выживают, возвращаются в трущобы заботиться о ребёнке без поддержки отцов.
Наконец, с трудностями сталкиваются и те женщины, что решают покинуть страну. С 2014 по 2018 год число венесуэлок, ставших жертвами торговли людьми [16]в Латинской Америке и Европе, возросло в четыре раза [17].
В соседней Колумбии, за последний год принявшей более миллиона венесуэльцев [18], женщины подвергаются предрассудкам и насилию. Хотя многие обвиняют венесуэльских мигрантов в «краже» рабочих мест у местного населения и в различных преступлениях, в женщинах часто видят секс-работниц.
Для борьбы с этими предрассудками феминистический канал с Youtube «Las igualadas» выпустил специальный эпизод [19] о венесуэльцах из колумбийского приграничного города Кукута (на испанском, без субтитров).