Бессмертная Симона Вейль: беседа с автором Паскалем Брессоном о её вкладе в защиту прав человека

1 июля 2018 года легендарная защитница прав человека Симона Вейль была погребена в престижном мавзолее Пантеон ^[2] вместе со своим мужем Антуаном Вейлем. Выдающаяся личность современной французской истории и представитель гражданского общества, она пережила концентрационный лагерь Освенцим ^[3] и стала ведущим защитником прав женщин и первым президентом Европарламента.

Паскаль Брессон (Pascal Bresson) дал интервью Global Voices незадолго до национальной церемонии погребения в Пантеоне. Он является автором графических романов, имеет более 40 опубликованных изданий и недавно закончил очередную работу, основанную на жизни Симоны Вейль. Ниже приводится наша с ним беседа, в которой рассматривается значение наследия этой выдающейся личности в нынешнем политическом контексте, а также последний графический роман автора.

Global Voices (GV): Ваша работа «Simone Veil, L'immortelle» [рус. «Бессмертная Симона Вейль». Примечание редактора: в данном случае слово «бессмертный» обозначает члена Французской академии ^[4]] выходит в свет 27 июня 2018 года (издательство Editions Marabulles ^[5] [фр]). Не могли бы вы рассказать об истории её создания и поиске вдохновения? 

Pascal Bresson (PB): With great pleasure. This is the very first graphic novel authorized by the Veil family. I have been working on this project for more than three years. After visiting the Panthéon in 2014, and I have to say that, since I was a child, I have always had an admiration for these great people who have done something good for our country, upon seeing all those tombs: Zola, Jean Jaurès, Victor Hugo, Marie Curie, Jean Moulin, Aimé Césaire, etcetera, I wondered who could be the next person inducted there!Immediately, Simone Veil seemed obvious to me. A woman who was humanist, independent, and uncompromising in her convictions, with fighting spirit and moral conscience. A strong person, whose destiny was both tragic and exceptional. Beyond her image of rectitude and honesty, Simone Veil was, first and foremost, a woman who embodied her era and her struggle. Her personal story was intimately entwined with collective history: the war, the hell of the extermination camps, abortion law, the fight for women's rights, and commitment to the reunification of Europe. It has to be said that it's fascinating and intriguing.Through these 176 pages, I unveil the mystery surrounding the exemplary journey by which she became an icon, a symbol for generations of women. Drawing upon her own testimonies, I retrace the itinerary of a smart and rebellious little girl, born in Nice on July 13, 1927, as Simone Jacob. I bring to light a behind-the-scenes view of her political battles, her wounds, and the suffering which tinged her life. Neither a hagiography nor a pamphlet, this book, intended for readers seven to 77 years old (and up) is by a passionate author who depicts, for the first time ever in a graphic novel, an essential figure of our times.

Паскаль Брессон (ПБ): С огромным удовольствием. Это первый графический роман, получивший одобрение семьи Вейль. Я работал над ним более 3 лет. Я должен признаться, что с детства восхищаюсь великими людьми, которые сделали для нашей страны что-то хорошее. А после посещения Пантеона в 2014 году, посмотрев на все эти имена на надгробиях: Эмиль Золя, Жан Жорес, Виктор Гюго, Мария Кюри, Жан Мулен, Эме Сезер и всех остальных, я пытался угадать, чьё имя будет следующее.

И вдруг имя Симоны Вейль пришло мне на ум. Имя женщины, которая была независимым и бескомпромиссным гуманистом, с боевым духом и моральными принципами. Сильный человек с исключительной, но трагичной судьбой. Кроме образца честности и нравственности, Симона Вейль была в первую очередь женщиной, которая воплощала свою эру и свою борьбу. Её личная история тесно переплелась с историей страны: война, ужасы концентрационных лагерей, закон об абортах, борьба за права женщин и объединение Европы. Стоит сказать, что это захватывающе и невероятно интересно.

На 176 страницах романа я раскрываю тайну этого достойного подражания пути, пройдя который, она стала иконой и символом целого поколения женщин. Я рисовал на основе её собственных свидетельств и проследил весь путь умной и непокорной маленькой девочки Симоны Жакоб, родившейся в Ницце 13 июля 1927 года. Я приоткрыл закулисья политических сражений, ран и страданий, которыми была пропитана её жизнь. Моя книга — не житие и не памфлет, она для людей от 7 и до 77 лет (и даже старше), а её неравнодушный автор впервые за историю существования графических романов изображает великую личность нашего времени.

GV: Без сомнений Симона Вейль — культовая личность французской истории. Однако большинство из её работ до сих пор не известны широкому кругу. Если бы вы могли в двух словах объяснить, почему Симона Вейль удостоилась чести захоронения в Пантеоне, что бы вы сказали в первую очередь?

PB: Her best-known book is definitely “A Life”. The general public is well-aware of her fight in 1974 for a woman's right to choose abortion, but on the other hand, throughout her life, she also was ceaselessly waging other battles. Like her success in having Algerian prisoners who had been subjected to abuse transferred to France, she obtained political asylum for thousands of members of the FLN ^[6] [National Liberation Front of Algeria] who were interned in France. But the biggest fight that she led was against the National Front to end the battle for Europe, which is inseparable from our memory of the Second World War.

And now, Simone Veil will enter the Panthéon on Sunday, July 1, 2018. There she will rest in the company of her husband Antoine Veil, who died in 2013. This is the first time that any man will make entry to the Panthéon in the role of spouse. In that regard, I have a small anecdote on the subject! The first time that I met Simone Veil and her son Jean, I remember telling him that it's important for his mother to go to the Panthéon. And he burst out laughing, saying: ‘Oh, if someday mom goes to the Panthéon, my dad will have to follow her there’.

Simone Veil will be the fifth woman to be laid to rest in this symbolic location. This will be a beautiful way to show the immense gratitude of the French people. She deserves to enter this temple of the Republic. While remembering that, in 1974, her husband Antoine stepped aside, to let his wife become Minister of Health. It was he who had been destined to become a politician, not her. He sacrificed himself through his love for her. He didn't want to overshadow her. They were a symbiotic couple. And, at the least, they will rest together eternally and never be separated again.

ПБ: Самая известная её книга это, определенно, «Жизнь». Широкая общественность хорошо знакома с её борьбой за право женщин на аборт в 1974 году, но с другой стороны, мало кто знает, что она беспрестанно вела войны на протяжении всей своей жизни. Например, она добилась перевода во Францию алжирских заключенных, подвергшихся жестокому обращению, и получения политического убежища для тысяч членов ФНО ^[7] (Фронта национального освобождения Алжира), которые проходили стажировку во Франции. Но самая большая борьба, которая стала неотделима от нашей памяти о Второй мировой войне, была против Национального фронта, чтобы положить конец битве за Европу.

Теперь, в воскресенье 1 июля 2018 года, Симона Вейль войдёт в Пантеон. Там она обретёт покой вместе со своим мужем Антуаном Вейлем, умершим в 2013 году. Это первый раз, когда мужчина войдет в пантеон как супруг. Кстати о её муже, у меня есть забавная история из жизни. Когда я в первый раз встретил Симону Вейль и её сына Жана, я объяснял последнему важность того, что его мать попадёт в Пантеон, на что он рассмеялся и заявил: «Ну, если когда-нибудь моя мама войдёт в Пантеон, мой отец будет просто обязан последовать за ней».

Симона Вейль стала пятой женщиной, упокоившейся в этом символическом месте. Захоронение там — это прекрасный способ показать безграничную благодарность французского народа. Она заслужила войти в этот храм Республики. И, помня об этом, её муж Антуан в 1974 году отошёл в сторону, уступив ей пост министра здравоохранения. Ведь именно ему было предначертано судьбой стать политиком, а не Симоне Вейль. Он пожертвовал собой из любви к ней. Он не хотел затмить её. Они буквально жили в симбиозе. По крайней мере теперь они будут вместе навсегда и никто не разделит их.

GV: Вы пишете графические романы уже на протяжении 25 лет, и в них вы поднимали такие темы, как гуманизм, толерантность, сегрегация, расизм, несправедливость и долг помнить историю. И до сих пор мир полон несправедливости и даже жестокости. Как вы видите роль автора в современном мире и какую именно несправедливость вы не хотели бы видеть в будущем?

PB: In life, there are two feelings which I dislike most of all: injustice and mediocrity. Sometimes the two go together. The injustice is really repugnant to me. In recent years, I have specialized in areas such as humanism, justice, society, racism, or ecology. I became an author engaged with our times. And it's not coincidental that my favorite author is Victor Hugo ^[8].

The question of the role of a writer in society today is more pertinent now than ever. I'd like to be a mediator in society, not just a spectator, but in an active role to describe, critique, analyze everything good or bad which is happening in our society.

An author has the role of guardian and conveyor of memory. Some observations on life are recorded on paper, so that they will endure time. Writing has always had some therapeutic value for me. By writing, you can help yourself and help others. But writing is also a way of expressing states of mind, and the funny, aggravating, or frivolous aspects of life. Writing can also be an essential educational tool. I want to be the one who collects facts, shapes them, and puts them on paper, it's a kind of transmission. I'm an emissary.

We have to keep faith in humanity. When I see human cruelty, it's heart-wrenching but I have to keep going. I'm still convinced that the future for humanity will be women. ‘The future of man, is woman’, as Louis Aragon ^[9]said. And like the famous poet, there are numerous other great men who have affirmed that without the support of the women in their lives, their professional rise would have been different. Our epoch is still struggling to think of the ideas of equality and difference conjointly. It's very important to reconnect with a unique French tradition of relations between men and women as peaceful and complementary.

ПБ: Больше всего в жизни я не люблю 2 вещи: несправедливость и посредственность. Иногда они идут рука об руку. Видеть несправедливость для меня просто невыносимо. В последние годы я специализировался на таких темах, как гуманизм, справедливость, общество, расизм и экология. Я стал самым что ни на есть современным автором. И это далеко не совпадение, что мой любимый писатель — Виктор Гюго ^[10].

Вопрос о роли писателя в обществе сейчас как никогда актуален. Я бы хотел стать не просто сторонним наблюдателем, а связующим звеном общества, но иметь при этом активную роль, чтобы описывать, критиковать и анализировать всё хорошее или плохое, что происходит в нашем обществе.

Автор — это хранитель и распространитель памяти. Некоторые наблюдения из нашей жизни переносятся на бумагу, поэтому они выдержат испытания временем. Писательское творчество всегда было для меня своего рода терапией. Написав что-либо, вы можете помочь себе и помочь другим. Такое творчество также есть способ выражения душевного состояния и забавных, удручающих и даже праздных жизненных вопросов. Написание чего-либо может быть также и инструментом образования. Я хочу быть одним из тех, кто собирает факты, придаёт им форму и переносит на бумагу, это что-то вроде трансмиссии. Я — эмиссар.

Мы должны сохранять веру в человечество. Моё сердце обливается кровью, когда я вижу жестокость, но я должен продолжать свой путь. Я всё еще убеждён, что будущее человечества — это женщины. Как сказал Луи Арагон ^[9] [анг]: «Женщина — будущее мужчины». Как и этот известный поэт, так и многие другие великие мужчины утверждали, что без поддержки женщин их профессиональный рост не был бы таким значительным. Люди нашей эпохи стараются соединить воедино понятия равенства и различий. Чрезвычайно важно вновь возродить уникальную французскую традицию мирных и взаимодополняющих отношений между мужчиной и женщиной.

GV: Один из ваших графических романов «Plus Fort que la Haine ^[11]» [фр] [рус. «Сильнее ненависти»] (издательство Editions Glénat) получил приз Лучшая работа 2015 года в номинации «Выбор читателей» в категории Европейский комикс. В книге рассказывается история Дуга Уистона, молодого человека африканского происхождения, работающего в Новом Орлеане в 1933 году, в Америке, пропитанной расизмом и сегрегацией. Президентство Дональда Трампа в США, кажется, напоминает нам о тех днях изоляции. Как бы вы объяснили это возрождение расизма в США и в какой-то мере вообще во всём мире?

PB: Racism and segregation are two subjects I have often covered.  In a general way, it seems that racism today arises from fear and worry when faced with someone different than oneself, and who one can't understand.  Returning to the subject of my book ‘Plus Fort que la Haine’, one might say that the blows just keep falling upon the head of young Doug, the hero of the story, who will have to learn to control his revolt, to tame and to channel it. Meanwhile, the injustices keep accumulating for him, for his family, and for others like him. His salvation will come in the form of intervention by two wise men, one black, who stops him from making an irreparable mistake, and the other white, his neighbor who gives him his first pair of boxing gloves, and a ticket to go to the city. A humanist tale in an America scourged by racism and segregration, which proves that no matter what happens, hatred is never the answer…

ПБ: Расизм и сегрегация, именно их я касаюсь довольно часто. В основном может показаться, что сегодня расизм рождается из страха и боязни встретиться лицом к лицу с тем, кто отличается от нас и кого трудно понять. Возвращаясь к моей книге «Сильнее ненависти», можно сказать, что удары так и сыпятся на голову главного персонажа, юного Дуга, которому необходимо будет научиться подавлять своё недовольство, укрощать его и направлять энергию в другое русло. Между тем несправедливость продолжает расти вокруг него, его семьи и похожих на него. Спасение для Дуга придет в виде двух мудрецов: одного черного, который помешает ему совершить непоправимую ошибку, а другого белого, его соседа, который подарит ему его первую пару боксерских перчаток и билет до города. Гуманистическая сказка в раздираемой расизмом и сегрегацией Америке, которая доказывает, что независимо от происходящего вокруг, ненависть никогда не будет решением…

GV: Вернемся к вашей последней работе. На создание этого романа вы получили разрешение семьи Симоны Вейль. В своё время мадам Вейль пришлось столкнуться с потоками ненависти из-за её борьбы за права женщин, а в особенности права на аборт. В наше время сложнее продвигать прогрессивные идеи, чем в 1974 году? И не может ли оказаться, что мы предадим тот прогресс, который был достигнут в отношении прав женщин?

PB: In 40 years, French citizens have clearly changed their opinion about the legal status of abortion. Seventy-five percent of them say they approve of having no restriction on abortion, versus only 48 percent in 1974, the year of the ‘Veil law ^[12]‘ [legalizing abortion in France ^[13]]. And one could add Chile to the list of nations which are finally easing their laws about abortion. In Latin America or in Africa, certain countries prohibit abortion, and some permit it only under very restrictive conditions. It's women in Europe and North America who benefit from the most lenient laws. In practice, abortion is still strictly limited in some countries. In fact, doctors can cite ‘conscientious objection’, which allows them not to do any act contrary to their ethical, moral, or religious convictions.

This is not a sudden return of reactionary waves, it is more a state of mind, an opening of the mind. A significant number of countries continue to allow it only under restrictive conditions. Especially in the case of danger to the life of the mother. On the other hand, for many of those who oppose it, the problem that arises is this: who will decide, and on the basis of which criteria? Who will decide when there is human life, or when there is nothing, or almost nothing?

Women have the right to the disposition of their own bodies as they wish. ‘I did not imagine the hatred that I was going to incite,’ said Simone Veil, on November 26, 1974. Since then, the opinion of the French people on the conditions of abortion has changed in a very significant way. It can be seen that in today's France, there is no real gender or age breakdown in opinion on the conditions of voluntary termination of pregnancy. In fact, men and women are both equally in favor of extensive authorization of abortion.

ПБ: За 40 лет граждане Франции явно изменили свое мнение о правовом статусе абортов. 75% заявляют, что одобряют отсутствие ограничений на аборты, а в 1974 году, когда вышел «Закон Вейль ^[12]» [фр] [о легализации абортов во Франции ^[14]] такого мнения придерживались только 48%. В список стран, которые ослабляют законы об абортах, можно включить Чили. В Латинской Америке или в Африке некоторые государства запрещают аборты, а некоторые разрешают, но только в очень ограничительных условиях. Самые мягкие законы для женщин в Европе и Северной Америке. На практике в некоторых странах аборт по-прежнему строго ограничен. На самом деле врачи могут сослаться на «морально-этические соображения», что позволяет им не совершать никаких действий, противоречащих их этическим, моральным или религиозным убеждениям.

Это не внезапный возврат реакционных волн, это больше образ мышления, уровень его открытости. Значительное количество стран разрешают аборты, но только при определенных условиях. Особенно это касается случаев, когда жизнь матери угрожает опасность. С другой стороны, для противников такой точки зрения вопрос стоит следующим образом: кто будет принимать решение и на основе каких критериев. Кто будет решать, где человеческая жизнь, а где ничто, почти ничего?

У женщин есть право распоряжаться своим телом по их собственному желанию. 26 ноября 1974 года Симона Вейль призналась: «Я даже не представляла весь тот объем ненависти, который я пробужу». С того времени мнение французов об абортах круто изменилось. В сегодняшней Франции нет реального ни гендерного, ни возрастного разрыва  во мнениях относительно условий добровольного прекращения беременности. Мужчины и женщины фактически одинаково выступают за широкое разрешение абортов.

GV: Вы страстно увлечены океаном и справедливостью. В связи с этим я не могу не упомянуть трагическое событие ^[15] [фр], связанное с беженцами и кораблем Aquarius, затонувшим в Средиземном море. Что вы можете сказать о текущей ситуации с беженцами, пересекающими Средиземное море, и как, по вашему мнению, эта ситуация может быть улучшена? 

PB: If Simone Veil were still alive and well, I can promise you that she would be pounding a fist on the table! It's a shame. This great lady, a true European, would never have allowed the sad situation we are living in to have happened. Since it's fair to say it's a shame to Europe as a whole.

Obviously, I'm just reacting as a human, as a citizen, and it is perhaps too easy to write these lines from where I am. But one still has to recognize that there is total disorder — visible incoherence — in the absence of common rules, it's a terrible everyday fact. Each country does as it likes, accepts or rejects whom they wish, even if that means sending some toward certain death. That already began with the arrival of the Syrians. While each European country had committed to a minimum reception quota for those who fled Daesh ^[16] (also known as ISIS), most countries did not respect it, and especially not France. The number of people who are dying in the Mediterranean is a considerable humanitarian disaster, and yet Europe has still not been able to stop it.

All of that is scary for the future, especially for the future of our children. How can we show them a good example of cooperation? It shows the extent to which Europe has lost its moral compassion in the Mediterranean situation. These men, women, and children have fled poverty and war. I have to admit that I'm overwhelmed by this behavior. How will this situation evolve? I dare to hope that mentalities will evolve, but I also have a tendency to think humanity may be regressing.

Because, to be human is to be dignified and respectful, to think with intelligence, to share with others. To be human means to be free in the midst of a civilized society […] But all of these ways in which I have tried to characterize humanity are in regression in everyday life. For the future, I have a lot of hope.

ПБ: Я могу поручиться, что если бы Симона Вейль была сейчас жива, она бы как следует ударила кулаком по столу. Позор! Эта великая женщина, настоящая европейка, никогда бы не допустила, чтобы такая печальная ситуация сложилась. Поэтому будет справедливо сказать, что это позор для всей Европы.

Возможно, я реагирую на происходящее как простой человек, как гражданин, и, возможно, очень легко говорить так, находясь в моём положении. Но ужасный факт сегодняшнего дня, который стоит каждому признать, это то, что творится всеобщий беспорядок, сплошная несогласованность и полное отсутствие общепринятых правил. Каждая страна принимает решения, как ей вздумается, принимает или отсылает беженцев обратно, даже если это означает верную смерть. Именно это уже началось с прибивающими сирийцами. В то время как каждое европейское государство обязалось соблюдать минимальную квоту приема тех, кто бежал от Исламского государства ^[17] (известного также как ИГИЛ) [прим. переводчика: организация запрещена в РФ.], многие страны отказались предоставлять помощь, в том числе и Франция. Количество погибающих в Средиземном море становится настоящей гуманитарной катастрофой, но Европа до сих пор не может остановить её.

Всё это делает наше будущее, а особенно будущее наши детей, пугающим. Как мы сможем показать им пример сотрудничества? Мы видим, насколько Европа утратила свое моральное сострадание в ситуации с беженцами в Средиземном море. Все эти мужчины, женщины и дети бежали от нищеты и войны. Я вынужден признать, что я обескуражен такой позицией европейцев. Как будет развиваться эта ситуация? Я осмелюсь предположить, что менталитет изменится, хотя склонен считать, что человечество может регрессировать.

Потому что, чтобы быть человеком, нужно иметь достоинство и уважение, нужно глубоко думать, нужно делиться с другими. Быть человеком означает быть свободным среди цивилизованного общества […] Но все эти способы, которыми я пытался охарактеризовать человечество, в повседневной жизни находятся в регрессии. Но я верю в будущее.