Противостояние и распад в новой выставке американо-китайского художника Сяоцзе Се

В своих работах художник Сяоцзе Се поднимает темы уязвимости исторической памяти и поверхностного восприятия в эпоху медиа. (ФОТО: Стэнфордский университет, использовано с разрешения).

[Все ссылки ведут на сайты на английском языке]

В своих последних работах, представленных на выставке «Противостояние и распад», американо-китайский художник Сяоцзе Се приглашает зрителей к исследованию нового восприятия времени и памяти, дополненного впечатляющим осмыслением глобальных проблем.

Се поднимает темы уличных столкновений с полицией, беженцев, насилия и войны и взывает к протесту и сочувствию. Его увлеченность книгами и газетами, доминирующая в его работах в последние два десятилетия, представляет основную тенденцию его последней выставки, подчеркивая, что творческий процесс этого художника связан с исследованием жизни человека. Он сохранил приверженность этим темам, несмотря на то, что они не пользуются коммерческим спросом у коллекционеров и галерей, которые зачастую определяют и даже направляют развитие и успех художников.

В последнем интервью со мной в Бруклине Се сказал, что «постоянное исследование какой-то темы позволяет вам погрузиться в нее глубже и расширить видение этой темы».

Сфокусированность Се на газетах и книгах не имеет ничего общего с «упадком печатных СМИ», однако он признает, что «развитие цифровых СМИ и интернета» привнесло «своего рода неотложность» и «иного рода актуальность» в его работу.

Относительно большого размера и масштаба своих картин Се объясняет, что изображая книги и газеты намного больше, чем они есть на самом деле, «он придает им большую реальность и свежесть восприятия, чем когда вы сталкивались с книгами и газетами, чем-то очень маленьким в реальной жизни, вы смотрите на монументальное изображение этих обыденных предметов».

Се родился в Китае в 1966 году и является профессором искусств им. Поля Л. и Филлис Ваттис в Стэнфордском университете. В интервью, представленном ниже, я спросил его о его творческом процессе, преподавании искусства в Стэнфорде, темах его работ, его технике, политическом искусстве в Китае и его отношениях со зрителями.

Омид Мемариан: Название вашей последней выставки в стэнфордских залах Галереи искусства в Вашингтоне — «Противостояние и распад». Почему вы назвали ее именно так?

Сяоцзе Се: Выставка включает в себя три группы работ. Одна группа — полотна из последней серии газет, которая называется «Обе стороны сейчас». Каждая картина представляет собой фрагмент найденного листа газеты из реального выпуска. На картине текст и картинки на обратной стороне газеты просвечивают сквозь бумагу. Если вы переворачиваете страницу газеты напротив света, иногда вы видите ее обратную сторону. Или же, если вы держите ее напротив окна, вы видите текст и иллюстрации на другой стороне бумаги, которые накладываются на текст и изображения на передней стороне. Такой эффект наложения немного запутывает. Или, по крайней мере, картинки и тексты с обратной стороны, смешиваются с теми, что спереди.

«3 февраля, 2007, Л.Г.Д.С. №1 (La Gazzetta dello Sport)». 2007 год, холст и масло, 152 x 127 см, Художественная студия в Стэнфорде. Здесь Се изобразил сопротивление футбольных фанатов полиции на ночном матче в Италии в 2007 году. (Использовано с разрешения).

Это создает плотный слой информации, которая иногда связана, иногда противоречит друг другу и прерывает одна другую. Вот откуда такое название.

Я также представляю шесть больших картин из серий, включающих изображения нелегальных иммигрантов из Северной Африки во время спасательных работ, а также сцены сопротивления полиции из двух разных газет. Одна из картин показывает схватку футбольных фанатов с полицией во время ночного матча в Италии в 2007 году. Футбольные фанаты бросают камни в полицейских и их вооруженные машины. Сцена каким-то образом передает быстроту и неопределенность, но вы не знаете, в чём именно причина. Было ли дело в политике? Я вижу здесь символическое изображение противостояния властям, конфликт между обычными людьми и полицией, что напоминает знаменитое фото из Time Magazine, на котором китайский студент стоит напротив танков.

ОМ: К чему отсылает противостояние в вашей работе?

«26 августа 2013 года, International Herald Tribune», 2014 год, масло, акрил, холст, 152 x 163 см. (Галерея Тэлли Данн, Даллас. Использовано с разрешения).

Се: Используя слово «противостояние», я пытаюсь обозначить общий тип отношения несогласия, неприятия, сопротивления и борьбы. Другая работа «26 августа 2013 года, International Herald Tribune», основана на новостном фото полиции быстрого реагирования, схватившейся с демонстрантами в Бангкоке, в Таиланде, когда полиция атаковала их. В кадре полиция с щитами и касками, изображение обезличенно, чувствуется холод и механистичность. На прозрачных щитах надписи, которые демонстранты написали маркерами. Надписи гласят: «Наступает гражданская война», «Это было несправедливо», «Парламент не справедлив» — эта работа дает ощущение того, что происходит. Несмотря на то, что картина основана на конкретных событиях, она отсылает к повторяющимся темам и рассматривает и отражает отношение.

OM: Держат ли такие концепции, как сопротивление, раскол, социальные движения, вас в напряжении в течение дня? Это отражение или реакция на всё, что происходит в мире?

Се: Художник вы или нет, я думаю, так или иначе, вы являетесь свидетелем социальной жизни, прямо или косвенно. Сегодня мы воспринимаем происходящее больше посредством медиа, чем в качестве свидетелей. Но мы свидетели в определенном смысле, в любом случае. Из всех видов информации, которую мы получаем из СМИ, мое внимание наиболее привлекают трагические и шокирующие новости, а не обычная жизнь, развлечения или спорт. Я этим не интересуюсь. Темы конфликтов, борьбы и некоторая напряженность всегда заставляют меня писать, потому что я считаю их важными.

ОМ: Как вы видите это глазами кого-то, кто покупает ваши работы — как это волнение и трагический момент могут висеть на стене кого-то, кто покупает ваши картины? Какова роль этого вида искусства, которое передает трагедию в жизни людей?

Се: Когда я работаю над картиной, на самом деле я не думаю о ней как о части коллекции или о покупке. Я больше думаю о зрителе в более обобщенном смысле. Прежде, чем работу купят, она обычно выставляется перед публикой и иногда проникает в медиа, чтобы больше людей, а не только коллекционеры, могли ее увидеть. Покупка картины для дома — это другая история, и я должен признать, что эти большие полотна с глубоким содержанием и политическими сюжетами менее предназначены для дома и их сложнее продать. Но это меня не останавливает. Признание искусства должно быть шире; оно не может быть чем-то просто радующим глаз и доставляющим зрительное удовольствие. В то же время искусство должно наталкивать на размышления. Оно заставляет тебя думать; оно позволяет взглянуть на вещи под другим углом. И еще лучше, я надеюсь, что оно может вдохновить на действия.

«Ноябрь-декабрь 2008, L.T.» (The London Times) 2010, холст и масло, 132 x 190 см. (Галерея Энглим Гилберт, Сан-Франциско. Использовано с разрешения).

OM: Ваша увлеченность книгами и газетами отражена во многих работах. Откуда это пришло? 

Се: Меня всегда интересовали время и память и то, как память и история человечества обретают материальную форму. Книги и газеты — это материальные обличия невидимых и абстрактных объектов. Это случилось довольно рано, в ранние 90-е, когда я впервые приехал в Соединенные Штаты. Когда я проводил много времени в библиотеках, бродя между проходами и книжными полками, я смотрел на эти книжные ряды — вы понимаете, эти молчаливые и спящие книги. Так что же они содержат? Из переплетов зачастую вы этого не поймете, они почти как могильные плиты. Затем я смотрел на кипы газет. Я смотрел на края этих сложенных газет и видел плотный узор из символов, точек, букв и слов. В конце концов, я приблизил свой взгляд и увеличил масштаб стопки, чтобы обнаружить фрагменты новостных фотографий, смешанные со словами и фразами. Все эти кусочки информации иногда кажутся разрозненными, но вместе они образуют коллаж из событий, мимолетное отражение действительности, происходящей в определенный период времени. Если меня интересовала бы только внешняя сторона этой темы, например, абстрактная композиция вертикальных и горизонтальных линий, я мог бы с тем же успехом изображать другие предметы из жизни. Но меня увлекает смысл этого предмета.

OM: Может ли это быть связано с тем, что книги и газеты исчезают из жизни людей? Через 15-20 лет, возможно, уже не будет газет. Вы хотите продлить им жизнь, изображая их? 

Се: Да, это изменило интерпретацию моих работ в последние годы. Но я должен сказать, что это не было моим изначальным намерением. Упадок печатных медиа произошел позже. Я начал работать с этой темой очень рано, прежде чем это начало происходить. По мере того, как я продолжал работать с этой темой, бумажные медиа стали устаревать и вытесняться цифровыми медиа и интернетом. Поэтому иногда мои работы считают восхвалением и ностальгией по тем вещам, чей век уже на исходе. Я думаю, что происходящее на данный момент развитие цифровых СМИ и интернета привносит своего рода неотложность в мою работу; это также придает иного рода актуальность, я надеюсь.

«Январь-февраль 2011, G. (The Guardian)». 2011 год, холст и масло, 122 х 235 см. (Галерея Золла/Либерман, Чикаго. Использовано с разрешения).

OM: В сюжетах, которые вы выбираете для своих картин, есть приемственность. Постоянное повышение степени осознанности, выявление того, в чем заключается их роль, того, что могло остаться незамеченным или недооцененным. Что стоит за вашей приверженностью этому подходу?

Се: Если вы сделали несколько работ в определенном ключе совершенно случайно, это совсем другое дело. Я думаю, постоянное исследование какой-то темы позволяет вам погрузиться в нее глубже и расширить видение этой темы. Например, когда я начал писать книги, я не знал, что это продлится много лет. Я начал изображать западные книги и затем, когда я вернулся обратно в Китай в 1994 году, я начал изображать китайские книги, переплетенные нитями в другой форме и атмосфере. Позже я расширил эту тему, включив в нее музеи-библиотеки, горизонтально лежащие на металлических полках фолианты. Чувство и внешний облик полностью отличались. То же самое было с газетами.

OM: Видите ли вы в последнее время перемены или скачок во взглядах китайского правительства в отношении принятия политического искусства? 

Се: В целом, контроль медиа и идеологии в последние годы более строг, чем в прошлом. 

OM: Художникам в Китае сложнее выставлять свои работы, если они содержат политические темы?

Се: Работы, включающие социально-политические темы, всегда сложнее выставлять или публиковать. Недавно я работал над проектом о запрещенных книгах в Китае. Я брал интервью у редактора, который сказал, что раньше они могли издавать по 15-20 книг в год, а сейчас — совсем небольшое количество. Гораздо больше предложений встречает отказ, по сравнению с прошлым. Вам нужно получить разрешение на публикацию.

OM: Как правительство Китая относится к вашим работам? Лояльно ли оно к вашему искусству? Нужно ли вам разрешение для выставки работ?

Се: Государственные музеи проявляют большую осторожность в выборе экспонатов, которые они выставляют. Есть некоторые вещи, о которых нельзя и подумать, вы просто знаете, что они их не выставят. В коммерческих галереях и небольших пространствах это проще, если вы не пришли с чем-то откровенно политическим, вызывающим, затрагивающим табуированные темы — в остальных случаях всё должно быть в порядке. Если работы достаточно амбициозны, вы можете с ними выехать. Таким образом, я могу сказать, что в сфере визуального искусства больше простора, нежели в СМИ. Например, если вы пишете в интернете пост, который они считают провокационным, он может сразу исчезнуть. А визуальное искусство — более неоднозначно; оно не такое прямолинейное и с его помощью сложно выразить послание, следовательно, у вас больше простора для творчества.

«9 сентября 2013 года, S.Z. (Suddeutsche Zeitung)» 2014 год, масло, акрил, холст, 153 х 241 см. (Частная коллекция, Даллас. Использовано с разрешения).

OM: У вас потрясающая техника; вы можете столько всего делать с помощью кисти. Можно ли сказать, что некоторые из ваших работ граничат с гиперреализмом? В таком случае, почему живопись, а не фотография?

Се: Это вопрос, который мне задавали множество раз в связи с моими работами. Фактически, я использую и то и другое: я писал картины по фотографиям, фотографировал и снимал видео. Когда я сталкиваюсь с реальностью напрямую и фотографирую некоторые сцены в Китае, часто я чувствую, что фотографии достаточно сильны как прямая документация социальной жизни, фотографии являются финальной стадией работы.

Совсем иная ситуация, когда я пишу стопку газет или один из листов газеты или книги. Я чувствую потребность воплощения этого сюжета, мимолетных и быстротечных образов, во что-то более постоянно-традиционное, как масляная живопись. Когда вы смотрите на картину в музее, у вас возникает впечатление, что действие длится дольше. Когда вы смотрите на газету, вы отправляете её на переработку, после того как пролистываете страницы. Поэтому я чувствую, что нужно поскорее поймать что-то временное и сделать более постоянным. Как будто я говорю: посмотрите на это, запомните, мы не можем этого забыть.

«Ноябрь-декабрь 2008 года, L.T. (The London Times)» 2010 год, холст и масло, 132 х 190 см. (Галерея Энглим Гилберт, Сан-Франциско. Использовано с разрешения).

В серии «Weibo» я написал картины, основанные на фотографиях, скачанных с популярной социальной платформы «Weibo». Многие изображения, которые я скачал, были подвергнуты цензуре после публикации. Их больше нет. Поэтому, когда они более подвержены времени, стремление превратить их в искусство еще сильнее. Я надеюсь воплотить их во времени и пространстве, продлить их существование.

Кроме того, существует вопрос передачи, например, просто увеличить размер фотографии или стопки газет — для меня недостаточно. В живописи есть сочетаемость и наложение цветов, движение и касания рук, упрощение, расстановка акцентов и т.д. Изображение меняется в процессе.

Я думаю, что живопись гораздо богаче, чем фото, которое является источником для моей работы, и преобразования, которые делаю в процессе написания картины, важны и глубже передают смысл изображения. Иногда мои ощущения и понимание сюжета подсознательно проявляются в картине. Даже если картины выглядят более или менее фотографично на первый взгляд, когда вы встанете ближе и посмотрите на них, вы увидите, что всё же это картина. Это как-то связано с историей картины. Таким образом, диалог между прошлым и историей является важной частью моей работы.

OM: Вы преподаете искусство. Каково значение школ искусств в подготовке нового поколения художников, если это вообще возможно?

Се: Когда я был в Китае, образование в сфере искусства было более сосредоточено на технических и формальных аспектах. На западе, по крайней мере современное образование в Соединенных Штатах, сфокусировано на концептуальной основе в искусстве. Почему вы это делаете? Что вы хотите сказать? Какое послание вы хотите передать? Как работа соотносится с более широким контекстом? Это более фундаментальные вопросы. Мне повезло, что я могу сочетать эти две тенденции высшего образования и создавать свой собственный подход. Конечно, я не могу подвести итог того, на что похоже образование в Китае сейчас, потому что я уже давно там не был. Сейчас кажется, что оно находится под влиянием западного образования.

ОМ: Некоторое время назад, когда вы рассказывали о вашей поездке в Китай и работали над новой идеей, вы сказали, что не знаете, каковы будут итоги этого исследования и вдохновения. Будет ли это живопись, инсталляция или же видео-проект. Как художник вы свободны в использовании различных средств выражения эмоций, переживаний и передачи мыслительного процесса. Как вы выбираете средства? В частности, когда вы выбираете живопись, которая доминирует в вашем творчестве.

Се: Ну, на самом деле большинство людей имеют свои представления или заблуждения относительно творческого процесса и склонны видеть в нем что-то загадочное. Вдруг на тебя снисходит вдохновение, ты воодушевлен и используешь это состояние для своей работы. Существуют художники более спонтанные, работающие интуитивно, и, также, есть художники более рациональные, вдумчивые, они много готовятся, планируют, вынашивают идею и воплощают в работе. Я думаю, что отношусь к последней группе, и да, существуют такие моменты, когда ты загораешься идеей, ты мотивирован и добиваешься поставленной задачи.

Однако чтобы развить идею, выразить ее наиболее глубоко, вы должны пройти через приготовление и планирование. Это более стратегический подход. Выбор средств — необходимая часть этого процесса. Я могу передать исходное изображение через живопись или показать фотографии, видео или объекты, сочетать различные формы в одной инсталляции. Всё следует замыслу. Что касается живописи, моего любимого средства, я должен пройти через долгий рабочий процесс, я должен посвятить всё это время работе в студии, и для меня важно иметь прямой физический контакт с работой, даже если это звучит старомодно. Это как бы настойчиво приглашает зрителя потратить время, глядя на картину, и убеждает запомнить ее.  

Для меня труд — важная часть искусства. Природа искусства в его предметах. Произведение искусства воплощает мысли, чувства и труд.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.