Фотография Майтэ Эскарриа. Любезно предоставлена Лусией. Использована с согласия автора.
[Все ссылки в статье ведут на страницы на испанском языке, если не указано иное]
Лусия Асуэ́ Мбомио Рубьо — испанская журналистка родом из Мадрида, ее мать родилась в Сеговии, Испания, а отец — в Ньефанге, что в Экваториальной Гвинее на западе Африки.
Разносторонний автор, Лусия имеет в своем активе публикацию первого испаноязычного романа «Отважные женщины» (Las que se atrevieron [1]), многочисленные работы в сотрудничестве с такими проектами, как партнёр Global Voices [2], онлайн-сообщество для женщин африканского происхождения Afroféminas [3], а также собственный канал на Youtube.
В этом интервью мы обсудим с Лусией ее работу, связанную с борьбой с расизмом в Испании, ее взгляды на положение чернокожего населения, а также ее активистскую деятельность.
Global Voices (GV): В чем заключаются риски и вызовы, с которыми сталкиваются представители «афро-культуры» или чернокожего населения Испании?
LM: En España da miedo hablar de la raza (asumiendo que las razas, desde un punto de vista biológico, no existen y se trata de una construcción socioeconómica), digamos que tratar determinados temas, incomoda o, como diría el fotógrafo Rubén H.Bermúdez “resulta violento”, entre otras cosas, porque se da por hecho que es algo malo.
De ahí que no resulte raro escuchar frases como “yo no soy racista, pero”, como si ese preámbulo invalidara la “racistada” que tiende a ir a continuación.
Лусия Асуэ Мбомио Рубьо (ЛМ): В Испании страшно поднимать разговор о расе (нужно уточнить, что рас, с биологической точки зрения, не существует, и речь идет о социально-экономическом конструкте); обсуждать некоторые темы, скажем так, неловко или, как выразился фотограф Рубен Бермудес [4], «выглядит грубым», потому что априори считается чем-то плохим.
Так что неудивительно слышать выражения, вроде «я не расист, но…», как если бы это вступление делало нерасистским любое высказывание, которое за ним последует.
Лусия объясняет, что в большой степени борьба с несправедливостью на почве расизма зависит от освещения проблем дискриминации. И это, в свою очередь, зависит от тех мест, где пострадавшие могут высказаться и быть услышанными:
Hace poco, Luis Castellvi, profesor en Cambridge [5], escribía en un artículo [6]: “para la mayoría blanca en España el racismo es invisible, como lo es el machismo para ciertos hombres, la homofobia para muchos heterosexuales y un largo etcétera. Pero obviamente eso no significa que estas formas de discriminación no existan. Para saber cuánto racismo hay en España, debe darse voz a las minorías afectadas y a quienes conviven con ellas.” Pues bien, eso es lo que, a menudo, sucede en esta sociedad, que se habla de algunos –ismos desde el privilegio de quien no los padece y que cuando opinamos como afectados/as se nos tilda de victimistas de manera automática sin entender que escucharnos es una oportunidad para modificar conductas y, por tanto, de contribuir a la mejora de un Estado del que también formamos parte.
ЛМ: Некоторое время назад Луис Кастельви [5] [анг], преподаватель Кембриджского университета, написал в статье [6]: «для белого испанского большинства расизм остается невидимым, как мачизм для некоторых мужчин или гомофобия для гетеросексуалов и т. д. Чтобы оценить степень присутствия расизма в Испании, нужно дать слово подверженному его негативному влиянию меньшинству и их близким».
Итак, это то, что зачастую происходит в том обществе, которое говорит о некоторых -измах с позиции тех, кто от них не страдает, а когда мы заявляем о том, что нас затрагивает эта проблема, нас автоматически обвиняют в том, что мы придумываем себе комплекс жертвы, не понимая, что выслушать нас — значит получить возможность изменить свою модель поведения, а соответственно, внести свой вклад в совершенствование страны, частью которой мы тоже являемся.
Лусия также говорит:
Mi toma de conciencia ha ido de la mano de un activismo antirracista que se ha traducido en mi colaboración durante casi cuatro años ya con Afroféminas [7], para visibilizar a través de entrevistas a mujeres negras que podrían ser referentes para cualquiera, si algún medio tuviera a bien el poner el foco sobre ellas. También me he enfocado en armar talleres en diversos foros con el fin de analizar con perspectiva crítica el modo en el que los periodistas contribuimos a difundir una imagen de las personas negras que trata a la parte como el todo y que se niega a dejar de lado los estereotipos consuetudinarios que nos asocian (sí, hablo como emisora y como receptora puesto que como informadora yo también he cometido errores).
Ко мне осознание проблемы пришло вместе с началом моей активистской деятельности, направленной на борьбу с расизмом, которая превратилась в сотрудничество на протяжении вот уже почти четырех лет с обществом Afroféminas [7], работа с которым заключается в повышении осведомленности с помощью проведения интервью с чернокожими женщинами, с которыми каждая себя могла бы сравнить, если бы какие-то СМИ соблаговолили осветить их истории. Также я сосредоточилась на создании семинаров на различных форумах с целью анализировать с критической точки зрения то, какой вклад мы, журналисты, вносим в распространение представления о чернокожих, которое поощряет суждение о целом по его части и не позволяет отказаться от традиционных стереотипов, которые нас окружают (да, я говорю как источник и как получатель информации, ведь как журналист я тоже совершала ошибки).
«Ты сама расистка, раз указываешь на различия»
Хотя всем хорошо известно, что разговор на тему расизма — дело нелегкое, многие не знают, насколько часто приходится сталкиваться с отпором. Опыт Лусии показывает, что все люди реагируют по-разному, однако у них есть одна общая характеристика, которая еще более усложняет проблему — различия в повседневной жизни, с которыми многие не сталкиваются и которые отказываются видеть.
LM Asumirse como negra o como afro, puede implicar escuchar más de una vez frases del tipo “si todos somos iguales” o “la racista eres tú por marcar esas diferencias”. Ese “todos somos iguales” deja patente la enajenación existente hacia determinadas realidades cotidianas, como puede ser ir por la calle y que te pidan la documentación más veces que a alguien blanco debido a que dan por hecho que no eres “de aquí” (y a lo que conlleva no serlo) o que no aparezcas casi nunca en medios de comunicación salvo de manera estereotipada, por poner un par de ejemplos.
A veces, asumirme como afro, desde un punto de vista, quizá, más mundano pero no menos importante, supone tener conversaciones desagradables con gente a la que quieres y que te quiere. El amor más infinito no tiene por qué estar exento de los prejuicios inoculados por un sistema racista.
Л. М.: Если ты позиционируешь себя как чернокожий или «афро», это может спровоцировать высказывания, вроде «мы же все равны» или «ты сама расистка, раз указываешь на различия». Это «мы все равны» выдает пренебрежение к определенным повседневным реалиям, как например, когда ты идешь по улице, и у тебя просят документы чаще, чем у белых, полагая, что ты «не отсюда» (со всеми вытекающими последствиями), или когда СМИ никогда не обращают на тебя внимание, за исключением случаев, когда нужно дать пару типичных примеров.
Иногда выступающим в качестве представителей афрокультуры, с точки зрения более прозаической, но не менее важной, приходится принимать участие в неприятных беседах со своими близкими. Даже самая сильная любовь не обязательно будет свободной от предрассудков, укоренившихся в системе, склонной к расизму.
GV: Что ты думаешь о попытках преодоления расовых различий и объединения в борьбе с расизмом с опорой на самобытность и личный опыт?
Que los y las aliadas son necesarias pero que de ninguna manera pueden encabezar la lucha antirracista. Ni siquiera mi madre, que ha tenido un par de hijxs leídxs y auto considerados como negrxs, podría. Ella puede aportar su visión como progenitora, sus experiencias y opiniones son importantes, pero no puede saber (aunque padezca algunas de sus consecuencias) lo que vivimos mi hermano o yo. Yo tampoco sé lo que es ser blanca y tener hijxs que no lo son: niños que lleguen llorando del colegio por haber recibido insultos o llenos de rabia o de miedo tras alguna agresión.
ЛМ: Думаю, что нам нужны союзники, но ни в коем случае они не должны возглавлять борьбу с расизмом. Даже моя мать, у которой двое образованных и осознающих себя чернокожими детей, не могла бы это сделать. Ее мнение и родительский опыт, конечно, важны, но даже она не может знать (хотя и испытывает на себе некоторые последствия) о том, как живем я и мой брат. Я тоже не знаю, что значит быть белой и иметь при этом чернокожих детей — детей, приходящих из школы в слезах от полученных оскорблений или полными гнева после какого-либо акта агрессии в их адрес.
Сила «места»: разделение и контекст
GV: Мне бы хотелось углубиться в обсуждение вопроса, который поднимается каждый раз, как речь заходит о самоопределении — использование слова «черный». Этот термин был и продолжает оставаться в центре идеи расизма, а его появление связано с колонизацией. Какую сторону в этом споре ты принимаешь?
Creo que es algo muy contextual. Cuando yo era pequeña, aquí, si no eras blanca, eras negra. Todas las nomenclaturas creadas para marcar una gradación que te acercara más a unx o a otrx tan propia de algunos países de Latinoamérica (y herencia del sistema de castas español) no se usaban demasiado. Como a muchas personas en España, me han dicho que me vaya a África cuando me he quejado de algo que no estuviera bien o por tener opiniones que a algunas personas no les han cuadrado. Por eso, aún siendo consciente de mi parte blanca española, y últimamente, también del privilegio que se deriva de ella por el colorismo que existe y por el DNI con el que nací debajo del brazo, yo siempre me he autodenominado negra. Lo de “afrodescendiente” es algo muy reciente para mí, aunque reconozco que cuando estoy en algunos sitios, a sabiendas del poder del “dónde”, uso esa palabra.
También hay que tener en cuenta que hay mucha gente que está en contra del término “mulato” porque es una denominación exógena e impuesta cuya etimología proviene de mula, nos animaliza.
ЛМ: Полагаю, все зависит от контекста. Когда я была маленькой, здесь все, кто не был белым, был черным. Те термины, созданные для разграничения групп людей, столь свойственного для стран Латинской Америки (и наследующего испанской кастовой системе), нечасто здесь использовались. Как и многим людям в Испании, мне говорили, чтобы я ехала в Африку, когда я жаловалась, что что-то не так, или высказывала мнение, не совпадавшее с чьим-то. Поэтому, хоть я и осознаю свое испанское происхождение и гражданство, которое мне досталось при рождении, я всегда себя относила к чернокожим. Хотя термин «потомок выходцев из Африки» для меня нов, признаю, что в некоторых ситуациях, зная силу «места», я использую это выражение.
Также нужно помнить, что многие люди против термина «мулат», так как это навязанное извне обозначение, которое происходит от слова «мул» и приравнивает нас к животным.
А по поводу силы географического и социального контекста Лусия замечает:
Me consta que de haber crecido en otras partes del mundo seguramente lo vería diferente. En Guinea Ecuatorial, por ejemplo, que es mi otro país, me llamaban “blanca”. Pero yo he pasado casi toda mi vida (con excepciones que no han superado el año) en Madrid y mi posicionamiento responde a mis experiencias aquí en España.
Me gusta citar aquí a Amin Malouf que, en su libro “Identidades asesinas” [8], explicaba que, normalmente, pese a que somos poliédricos, nos asimos a la cara de nuestra identidad que consideramos que es más atacada.
Полагаю, что родись я в другой части мира, ситуация бы представлялась мне по-другому. В Экваториальной Гвинее, например, которая для меня является второй родиной, меня называли «белой». Но я провела почти всю свою жизнь (за исключением периодов длительностью не более года) в Мадриде, и моя позиция соответствует моему опыту здесь, в Испании.
Я хочу процитировать Амина Маалуфа, который в своей книге «Во имя идентичности [8]» писал, что обычно, несмотря на нашу многогранность, мы цепляемся за ту сторону своей идентичности, которая, по нашему мнению, подвергается бóльшему количеству атак со стороны.
Во второй части этого интервью, мы обсудим с Лусией ее афро-активизм в сети, ее канал на YouTube, а также ее книгу.