Ашот Мецоян, 65-летний гушбас из Гюмри, кормит своих голубей (Армине Аветисян)

Эта статья [анг] Армине Аветисян [анг] впервые увидела свет на партнёрском портале EurasiaNet.org и публикуется здесь с разрешения.

В своем рассказе «Голуби» писатель XIX века Ваан Тотовенц повествует о низком социальном статусе армянских заводчиков голубей.

«На настоящего голубятника указывали пальцем, как на вора или преступника, — писал Тотовенц. — Не только за самих голубятников, но и за сыновей их родители не отдавали своих дочерей, а к дочерям – никто не сватался. Дознавались даже — не было ли в роду у парня или девушки „голубятников“».

Давид Ширванян ухмыляется, вспоминая эти известные строки. «Сегодня отношение к нам изменилось, нас больше не критикуют попусту. Мы приняты обществом, — заверяет 38-летний голубевод из Еревана. — И тем не менее, я не позволю своим отпрыскам держать голубей. Больно уж это скользкий путь, не хочу, чтобы они жили как я, жертвуя всем ради птиц».

Ширванян держит горлиц (порода голубей) с пяти лет, когда получил птицу в подарок от родственника, и не смог устоять перед ее магнетизмом. Сегодня его голубятня насчитывает 300 особей.

Он торгует на птичьем рынке выходного дня, где предлагает птиц в качестве питомцев и на мясо.

Цена одного голубя начинается с 5000 драмов (около 10 долларов). Один раз Ширванян получил за одного голубя 5000 долларов, а некоторые экземпляры он и вовсе считает бесценными. По его словам, один покупатель был готов расстаться с новеньким Opel Astra ради любимой горлицы заводчика, но тот предпочёл оставить птицу себе.

«Пусть мне предложат любую стоимость жилья на Северном проспекте [элитный район Еревана], я ни за что не продам его. Приставят дуло к виску — всё равно не продам. Большинству не понять, но стоит привязаться к голубю, как он становится будто родное дитя», — рассказывает Ширванян.

Наряду с прочими голубеводами, которых по-армянски величают гушбасами, Давид усердно готовится к весне. С ее приходом в стране открывается сезон голубиных турниров, где заводчики «сталкивают лбами» своих протеже, дабы выяснить, кто дольше пролетит.

Соревнования тянутся неделями, и каждую птицу ждет свой звездный час. Призовой фонд копится из платежей за участие, 100 долларов за голубя, но Ширваняна мотивируют отнюдь не деньги. «Для меня деньги нет так важны, как честь. Если ты вырастил сильного голубя, тебя ждут почёт и уважение».

Нынешний ереванский рекорд составляет 11 часов полёта. Если птица провела в небе менее часа, этот конфуз бросает тень на имя ее хозяина, и владелец отдаёт птицу.

Птичьи турниры имеют место и во втором по населению армянском городе, Гюмри. Но правила здесь в корне иные: ставки ощутимо меньше (участие стоит от 10 до 20 долларов), тогда как ключевой критерий оценки — не длительность полёта, а искусность манёвров, которые голубь демонстрирует в воздухе.

«Будучи культурной столицей Армении, мы ценим красоту, в частности, прелесть голубиного полёта, — говорит Ашот Мецоян, 65-летний гушбас из Гюмри. — В фигурном катании есть разные типы прыжков, вот и наши птицы выполняют всяческие трюки».

Голубиная доля не сводится лишь к состязаниям. Древний языческий обычай, по сей день практикующийся в Гюмри, усматривает в голубе «непорочную» птицу, которой жертвуют в благодарность за рождение ребёнка или спасение члена семьи, выжившего после несчастного случая. Сперва птицам перерезают горло, а затем потрошат и съедают.

Популярность голуби снискали и среди армянских новобрачных. Традиционно молодые выпускают пару птиц на волю, тем самым гарантируя себе крепкий и долговечный союз.

Ещё дед Ашота держал голубей, и его брат и сын тоже пошли по этим стопам. Однако сам Мецоян не имел с голубями ничего общего до трагедии 1988 года, когда Спитак, провинциальный город близ Гюмри, застигло страшное землетрясение.

«Мой отец, сын, брат с беременной женой — все погибли, — сокрушается Мецоян. — Я утратил рассудок, хотел наложить на себя руки. Мир был мне абсолютно безразличен». Но как-то раз, выходя из дому, мужчина наткнулся на голубиное гнездо, откуда выглядывали истощенные птицы. «Мое сердце разбилось вдребезги, — вспоминает Ашот. — Я решил накормить их, и этот случай изменил мою жизнь».

По словам Мецояна, из скудной пенсии в 36 000 драм в месяц (4258 рублей), 20 000 драм он тратит на голубиный корм. «Лучше уж я не буду есть и пить, чем у них не будет еды».

Подобно многим гушбасам, Ашот ставит благополучие птиц выше своих коммерческих интересов.

Однажды, вспоминает он, какой-то покупатель увёз новоявленного питомца в Тбилиси, но спустя пару дней голубь вернулся в Гюмри. «Я позвонил ему и сказал вернуться и забрать деньги — моя птица не хчет жить у него», — говорит Мецоян.

И он указывает на жёлтого голубя, своего любимца. «За него предлагали дом, машину и пухлую пачку денег, но я никому его не продам».