Данная работа Мартина Рамиреса известна как «Без названия (Поезд и туннели)». Рамирес использовал карандаши и склеивал кусочки бумаги при создании своих рисунков. Фото предоставлено галереей Рикко/Мареска
[Ссылки ведут на страницы на английском языке].
Эта история Жизель Регатао [1] первоначально появилась на PRI.org [2] 24 августа 2017 года. Она публикуется здесь в рамках партнерского соглашения между PRI и Global Voices.
Мексиканский иммигрант провел в психиатрических больницах Северной Калифорнии более 30 лет. Сейчас некоторые критики считают его одним из лучших художников XX века. Готовится его первая крупная ретроспективная выставка в Лос-Анджелесе.
9 сентября Институт современного искусства Лос-Анджелеса, или ICA LA, открыл двери своего нового дома выставкой около 50 рисунков Мартина Рамиреса, который умер в 1963 году в возрасте 68 лет.
Выставка открывается в то время, когда новое исследование ставит под вопрос определение Рамиреса как художника-«аутсайдера» и называет его мастером иммигрантского опыта.
«Он художник-иммигрант. Его искусство очень важно для понимания границ, перемещения, того, как люди пересекают границы», — говорит Виктор Эспиноза, автор книги «Mart [3]í [3]n Ramírez: Framing His Life and Art [3]» (Мартин Рамирес: в поисках границ его жизни и творчества).
«Me no loco»
Эспиноза, который преподает в Университете штата Огайо, 10 лет исследовал жизнь Рамиреса. И он задается вопросом: действительно ли Рамирес был шизофреником. По словам Эспинозы, Рамиресу поставили диагноз после краткой психиатрической консультации, на которой не было переводчика. Но Рамирес не говорил по-английски. Эспиноза отмечает, что Рамирес повторял: «Me no loco» («Я не сумасшедший»), но врачи пришли к другому выводу.
«С таким диагнозом невозможно выйти из психиатрической больницы, — говорит Эспиноза. — У Рамиреса не было никого, кто бы ставил поставил под сомнение диагноз или что-нибудь сделал».
Эта работа Мартина Рамиреса обозначается как «Без названия (Лошадь и красный всадник)». Фото предоставлено галереей Рикко/Мареска.
Рамирес переехал в Соединенные Штаты для работы в 1925 году, оставив беременную жену и троих детей в Халиско, Мексика. Он приехал, чтобы искать работу на железных дорогах и шахтах в Калифорнии. Но спустя несколько лет экономика рухнула. И он потерял работу и начал жить на улице.
И здесь история становится немного туманной. Согласно исследованию Эспинозы, Рамирес, по-видимому, неправильно понял письмо от своей семьи и оборвал все связи с ними. В итоге он оказался бездомным и нищим, и в 1931 году его подобрала полиция. Эспиноза говорит, что Рамирес был растерян и, вероятно, подавлен, и в конечном итоге его отправили в психиатрическую больницу.
И он провел в психиатрических учреждениях остаток своей жизни.
Во время своего пребывания там Рамирес начал рисовать Мадонн, ковбоев, лошадей, поезда и туннели. Вдохновением послужили церкви и фермы его родной Мексики, а также его путешествие в Соединенные Штаты. У него не было ни красок, ни холста, он использовал карандаши и склеенные бумажки для создания больших рисунков. Иногда он использовал коллажи из журналов. Его рисунки образные, но в то же время и современные.
Из, возможно, тысяч рисунков, созданных Рамиресом, сохранилось около 500.
Одна из его Мадонн теперь находится в хранилище Библиотеки Конгресса в Вашингтоне, округ Колумбия. Трейси Бартон, старший техник архива в отделе рукописей, нашел рисунок в 2009 году. Он был свернут и находился в коробке с вещами американских дизайнеров Чарльза и Рэй Имз.
«Я проработал в библиотеке уже 35 лет, так что это лучшее, что случилось со мной здесь», — говорит Бартон.
Художник как мифическая фигура
Искусство Рамиреса, возможно, никогда не вышло бы за пределы психиатрической больницы, где он находился, если бы не Тармо Пасто, профессор, который изучал творчество психиатрических пациентов. Пасто заинтересовался рисунками Рамиреса и помог организовать его первую выставку в Художественной галерее Е. Б. Крокера в Сакраменто, Калифорния, в 1952 году. Но рисунки были представлены как работы анонимного шизофреника, а не художника.
«Миру искусства нелегко отказаться от этого сюжета, поскольку он соблазнительный и вызывающий, и это подтверждает, что художник — это некая мифическая фигура», – говорит Брук Дэвис Андерсон, директор музея Пенсильванской академии изобразительных искусств и куратор крупной выставки работ Рамиреса в Музее фольклорного искусства в Нью-Йорке в 2007 году. Она говорит, что пришло время изменить этот нарратив.
Этот рисунок Мадонны работы Мартина Рамиреса был найден свернутым в коробке с вещами, принадлежащими Чарльзу и Рэй Имз. Фото предоставлено Библиотекой Конгресса
Тот факт, что Рамирес расценивался как мифическая фигура, подразумевает также, что никто не искал его семью, пока Виктор Эспиноза не нашел их в Мексике в 2000 году. После этого семья подала в суд, чтобы получить права на работы Рамиреса. Фрэнк Мареска является совладельцем галереи Рикко/Мареска в Нью-Йорке, в которой сейчас представлена собственность 20 внуков Рамиреса. Он говорит, что хотя крупные работы Рамиреса продают за полмиллиона долларов, а его картины находятся в коллекциях некоторых крупных нью-йоркских музеев, таких как музей Соломона Гуггенхайма и Музей современного искусства, в других местах, таких как Метрополитен-музей или в музей современного искусства Уитни, работ художника нет.
«Я думаю, они считают, что это меньше, чем то, что производится, что выходит из академии, — говорит Мареска. — Я не могу придумать другой причины, почему этого еще не произошло. Нет другой причины».
Донна де Сальво, старший куратор в Уитни, признает это упущение. «Возможно, мы в чем-то отстаем, — говорит она. — Есть ряд латинских художников, которые отсутствуют в нашей коллекции. Мы хорошо понимаем это и работаем над привлечением консультантов, обладающих нужной компетенцией».
Виктор Эспиноза отмечает, что ни в одном музее Мексики вы также не найдете работ Рамиреса. В Региональном музее Гвадалахары, что недалеко от родного города Рамиреса, сказали, что не располагают никакой информацией о художнике.
Похоже, они не в курсе, что почтовая служба США выпустила набор из пяти марок в память о Мартине Рамиресе [4] в 2015 году.
Единственным мексиканским художником, удостоенным такой же чести, была Фрида Кало.