Самия Орозман шутит над стереотипами о своём североафриканском сообществе на своём личном шоу в Париже. Авторские права: Аделин Сир
[Все ссылки ведут на сайты на английском языке, если не указано иное]
Эта история от Аделины Сир [1] первоначально появилась на PRI.org [2] 16 августа 2017 года. Она переиздана здесь по соглашению о партнёрстве между PRI и Global Voices.
Для французской мусульманки из бедного пригорода Парижа немаленький подвиг — попасть на сцену, не говоря уже о том, чтобы стать стендап-комиком.
Знакомьтесь с Самией Орозман [3] [фр].
В начале своего личного шоу в Париже «Femme de Couleurs» («Женщина цветов») 37-летняя комик тунисского происхождения выходит на сцену под ремикс тем из фильмов «Челюсти» и «Звёздные войны». В чёрной вуали с ног до головы она зловеще шагает по тёмной сцене. И затем на сцене она шепчет: «Я твоя мать». Аудитория гудит от смеха.
«О, вас пугает это?, — говорит она, указывая на чёрную вуаль. — Не волнуйся, это снимается».
Затем она снимает чадру, раскрывая свою покрытую тюрбаном голову.
Это Орозман, выступающая по поводу запрета на хиджаб. Франция запрещает все религиозные знаки, в том числе мусульманский платок, в государственных школах и для некоторых государственных служащих. Орозман носит красочный тюрбан вместо хиджаба — по её словам, с этим у некоторых людей возникают проблемы. Они говорят ей, что она должна быть более скромной и не привлекать к себе внимание.
«Мне хочется сказать им: „Не твоё дело“. Некоторые говорят, что мой тюрбан не так хорош, как настоящий шарф, потому что мои мочки ушей всё ещё видны и это слишком сексуально. Я хочу сказать им то же самое, что сказал мне один комик: „На сцене ты должна быть раздетой; как ты собираешься сделать это с шарфом на голове?“ Но это часть того, кто я; это как если бы я сказала вам, что мне не нравится ваша стрижка. Я здесь, чтобы заставить людей смеяться, а не заводить споры о религии. Моя работа — быть комиком, и сейчас я полагаю, что я хорошо выполняю свою работу».
В тот день, когда я встретила её, Орозман носила лососево-розовый тюрбан и подходящую куртку, красную помаду и розовые тени для век. По её словам, одеваться так, как ей нравится — это её феминистская позиция.
В своих выступлениях Орозман высмеивает множество акцентов и стереотипов от северных африканцев до парижского эквивалента американской «девушки из долины [4]». Это язвительная сатира, но она никогда не издевается над людьми. Орозман говорит, что высмеивает все без исключения классы и социальные группы, и аудитория это понимает.
«Меня трудно привязать, — говорит она. — На самом деле даже мои знакомые не понимают, что происходит. Поскольку я придираюсь ко всем, никто не знает, кто я. Я похода на НЛО. Я девушка, родившаяся во Франции от тунисских родителей, одетая как женщина из Чёрной Африки, которая живёт своей жизнью и носит тюрбан. Я делаю свой собственный выбор. Я не пытаюсь вписаться в форму; я не пытаюсь угодить».
Орозман также высмеивает свою собственную тунисскую культуру. В основе её шоу лежит её давний спор с матерью об отношениях с чёрным мужчиной, французским парнем из Мартиники, который обратился в ислам. Орозман исполняет реакцию матери, когда она сказала ей, что хочет выйти за него замуж. Это вопль отчаяния.
Выход замуж за кого-то, кто не является североафриканцем, в общине Орозман не считается возможным вариантом, даже когда этот человек является мусульманином.
Для некоторых в общине Орозман неприемлем брак с кем-то, кто не является североафриканцем, даже если он мусульманин.
«Моя мама говорила мне: „Я бы предпочла араба, который пьян, чем чернокожего человека, который молится“, — говорит Орозман. — Это глубокий расизм, который распространён в североафриканском сообществе, как и везде. Все боятся друг друга. Борьба с этим на сцене является способом заставить людей подумать об этом».
Мать Орозман в конце концов дала благословение её браку. На сцене Орозман хвастается, что она является нетрадиционной женой для своего мужа.
«Дома он делает уборку, делает покупки, готовит, а я навожу беспорядок, — говорит она. — Когда я прихожу домой, я бросаю свой шарф сюда, пальто туда и кошелёк вот там, а он говорит: „Самия, уважай мой труд!“»
Она быстро движется по сцене, а затем мягко добавляет с улыбкой: «Это так хорошо, когда ты не связана с арабом!».
Затем она добавляет: «Для всех арабских матерей среди зрителей, которые будут ждать меня снаружи, обратите внимание: я перестану говорить об этом, когда вы начнёте учить своих сыновей убираться».
Это вызывает смех и аплодисменты.
В своих выступлениях Орозман стремится заставить людей смеяться, но она также хочет расширить границы их мышления.
«Я стараюсь быть как можно полезнее. Если я могу создать мосты, где есть стены, я очень счастлива. Я всё равно попробую. Если это сработает, здорово, если нет, я обращусь к другим людям».