Протестующие во время ночных протестов в парке Гези. События 15 июня 2013 года. Фото Мстислава Чернова.
Когда дело касается Турции, представители стран Европейского союза — при помощи и содействии турецких либералов, которые, для начала, составили неверное представление о правящей Партии справедливости и развития (АКП) — находятся в состоянии отрицания и шока. Причина их горестей в идее о том, что до, скажем, 2013 года консервативное правительство Реджепа Тайипа Эрдогана вело страну по пути надежды и демократии. Конечно же, это никогда не было так.
Последние четыре года, определённо, Турция летит по порочной спирали авторитаризма. За это время правительственные репрессии, вызванные как внутренней борьбой в турецком государстве, так и растущим сопротивлением правлению АКП, стали символом страны в глазах международных СМИ.
Теперь, когда страна отмечает годовщину кровавой неудачной попытки военного переворота, сайт, отслеживающий последовавшие за ним правительственные чистки, заявляет [1] [анг], что за якобы связь с заговором было уволено более 100 000 учителей, государственных служащих, военных и судей.
На этом фоне, возможно, ностальгия по эпохе до 2013 года неизбежна.
На встречах, которые я посещал, представители европейских негосударственных организаций в особенности любят оплакивать то время. Если следовать их подходу, журналист-расследователь Ахмет Шик [2] [анг] не был приговорён к тюремному сроку до 2013 года за написание книги о былом союзнике Эрдогана Фетхуллахе Гюлене [3]; курдское политическое движение никогда не подавлялось, а секуляристы и социалисты не становились жертвами правительственных заговоров.
Их вывод так же прост, как и не обоснован: до 2013 года всё было великолепно, но что-то пошло не так.
«Сильный требует возможного»
Другие предвидели следы многих трендов времени после 2013 года в периоде после 2006 года. В это время набрало силу закрепление несправедливости в институтах, которое было заметно с самого начала периода АКП в 2002 году, а сдержки правительства постепенно исчезли, пока АКП получала контроль над всё новыми и новыми сторонами общественной жизни.
Заявления АКП одновременно были консервативными в социальном отношении, но при этом направленными против элиты и популистскими; она обещала урезать полномочия армии и изображала прогрессивную политику как корень большинства проблем страны.
Но в то же время партия поставила целью ослабление тех институтов Турции — самое главное, СМИ и гражданского общества, — которые составляют суть самой идеи турецкой демократии.
Пока это происходило, Европейский союз, который так долго тряс перед Турцией морковкой членства в клубе, пассивно стоял в стороне. Международные финансовые институты, глубоко укоренившиеся в стране, аплодировали правительству как пособнику быстрого экономического роста.
Оптимистическое видение страны подкреплялось группой серьёзных интеллектуалов, некоторые из которых теперь находятся в тюрьме. Им трагически не удалось предсказать перекосы, вызванные так называемым процессом демократизации, который на самом деле никогда не был ничем кроме мажоритаризма АКП.
Гези как мера
К 2013 году недостатки турецкой демократии при АКП были достаточно заметны наблюдателям в Турции и вне её. В мае того года разочарование, связанное с предполагаемой коррупцией в правительстве АКП и возрастающей нетерпимостью Эрдогана к противникам его политической повестки, вылилось в протесты в парке Гези в Стамбуле, основную роль в которых сыграла молодёжь. По крайней мере 22 человека погибли, когда правительство использовало силу; почти 5000 были арестованы.
Но и ранее можно было понять, что растущая хватка АКП на шее общества приведёт к конфликту. Кажущаяся одержимость правительства биополитикой [4] [анг] наводила на мысль о желании представить семьи страны в собственном традиционалистском образе. Референдум 2010 года, который партия выиграла, привёл к серьёзным переменам в законодательной ветви: полномочия правящей фракции были расширены, а контроль над парламентом ослаблен.
Быстро рушащаяся судебная система, слабая и разрозненная оппозиция и шинкование свободной прессы; всё это — наследие правления АКП, которое началось 15 лет назад, не в 2013 году.
16 апреля Эрдоган и АКП одержали с небольшим перевесом победу в референдуме, на котором турецкие избиратели проголосовали за расширение президентских полномочий. Он был проведен при чрезвычайном положении, остающемся в силе со времени неудавшегося переворота — уже более одного года.
Ряд нарушений позволяет предположить, что турецкие выборы — ещё один постепенно подрываемый демократический институт. Теперь президент может распускать парламент и назначать министров и других высокопоставленных чиновников без одобрения.
Он может назначать половину всех старших судей, объявлять о новых референдумах, провозглашать чрезвычайное положение, подобное тому, в котором живёт Турция со времени попытки переворота, и издавать декреты, имеющие силу закона. Поправки ознаменовали конец парламентской республики Турции [5] [анг].
То, что случилось в Турции, — это трагедия, которую ещё более трагичной делает тот факт, что самые громкие голоса в хоре говорили не те вещи в не то время. Отчасти вина лежит на турецкой оппозиции, которая не смогла держаться вместе в ключевые моменты, когда повестка АКП представляла явную угрозу её существованию. Другая виновная сторона — международная элита, которая игнорировала несправедливости, происходившие в Турции, так долго, как могла, продолжая трубить об истории успеха, в которой были все компоненты для провала.