[1]Антикоррупционные протесты — Бухарест, Площадь Победы, 2017 год. Фото Михая Петре (CC BY-SA 4.0), размещено на Викискладе.
Автор: Ана-Мария Дима
«Мы становимся теми, что мы есть, только благодаря внутреннему и радикальному отрицанию того, что из нас сделали».
— Жан-Поль Сартр, из предисловия к книге «Проклятьем заклейменные» Франца Фанона.
В Европейском Союзе коррупция, похоже, является отличительной чертой Румынии. На протяжении своей истории страна, да и весь регион, сражалась с укоренившимися практиками, часто сомнительными или вовсе незаконными, разработанными для оказания политического и экономического влияния, а также извлечения прибыли. За те 10 лет, что Румыния входит в состав Евросоюза, слово «коррупция» стало прочно ассоциироваться с деятельностью и политическими силами страны. Эта проблема существовала и до присоединения, когда Еврокомиссия установила специальный «Механизм сотрудничества и проверки» для Румынии и Болгарии.Эта беспрецедентная для ЕС мера была разработана для того, чтобы в целом снизить уровень коррупции, начиная с судебной системы и высокопоставленных политических деятелей и заканчивая «решением проблем коррупции во всех сферах», что особо подчеркивается в отчетах Еврокомиссии [2] [анг], посвященных «Механизму».
Любому, кто живет, учится или занимается бизнесом в Румынии — стране, где политические силы и административный аппарат, включая медсестер, врачей, учителей и полицейских, повсеместно считаются коррумпированными, — трудно не поддаться влиянию всепроникающей коррупции и не развить в себе подобных установок. Как с самого начала утверждалось в отчетах Еврокомиссии, Румыния на протяжении десятилетий нуждается в изменениях «системного характера [3]» [анг]. Однако господство представлений о глубоко коррумпированном обществе ставит перед нами трудные вопросы: являясь гражданами этого общества, мы как соучастники также коррумпированы, как и «система», в которой мы существуем? Можем ли мы избежать влияния «окружающей» нас системы?
Действующее румынское правительство было избрано менее шести месяцев назад. Волна уличных протестов [4], прокатившаяся по стране в феврале месяце, после того, как правительство решило издать чрезвычайное постановление [5], была воспринята как реакция на проблему коррупции. Постановление, среди прочего, декриминализировало некоторые виды должностных преступлений, а также, по мнению общества, размывало существующие в отношении взяточничества законы. Эти протесты, крупнейшие со времен падения коммунистического режима в 1989 году, оставили после себя много вопросов, особенно учитывая, что страна на протяжении десятилетия «решала проблемы с коррупцией во всех сферах» под руководством правительств, сформированных различными политическими движениями: Национальной либеральной партией, Социал-демократической партией, Демократическим союзом венгров Румынии, Либерал-демократами и т.д.
Коррупция проявляется в различных формах, включая уклонение от налогов, злоупотребление положением, взяточничество, конфликт интересов и отмывание денег. Она скрывает бедность и неэффективность, хотя по иронии судьбы в то же время делает их очевидными. Кроме того, она несет в себе скрытую, но вездесущую идею сопричасности граждан, которая проявляется в случаях, когда люди за недостатком знаний или понимания других способов взаимодействия с властями прибегают к ней сами.Так что это еще и форма вынужденной беспомощности. Соответственно, любого, кто жил в Румынии, можно считать зараженным этим недугом, ведь представление о коррумпированном обществе должно включать в себя и само это общество, сколько бы отдельные граждане не говорили о своей непричастности.
Так что образ коррупции прочно закрепился в нашем сознании, если не в нашей деятельности. Представители румынского образованного среднего класса, которые в феврале вышли на улицы, испытывали странное чувство стыда, того стыда, который обычно присущ обществам, граждане которого зациклены на размышлении о местах, отличных от того, в котором находятся, следствием чего становится презрение по отношению к себе и к друг другу. Это стыд приезжих румынских рабочих, которые трудятся в странах Евросоюза, возможно не в лучших условиях, но за «лучшую» или откровенно «более справедливую» оплату труда. Да и кто скажет, что произвол работодателей в чужой стране должен быть хуже, чем тот же произвол в своей родной стране. Да и есть ли выбор между одним и другим у рабочих, чьи условия жизни зависят от работодателей.
Обращаясь за медицинской помощью, человек неосознанно готовится дать взятку медсестре, чтобы обеспечить уважительное обращение. Когда люди имеют дело с государственными учреждениями или при получении базовых услуг, они полагают, что нужно оплатить некую сумму сверх официальной стоимости. В Румынии это называется «знак внимания», он помогает ускорить некоторые процессы, например, выдачу водительских прав или сдачу экзаменов по вождению. Однако коррупция простирается далеко за пределы желания упростить процесс общения с государственными структурами: она становится рефлекторной реакцией и мерилом, иногда основным, относительно которого большинство вещей оценивается. И в результате мы приходим к выводу, что наше общество крайне неблагополучно в сравнении с другими странами Евросоюза, и эта идея подрывает наше доверие к людям.
Февральские протесты вывели на свет глубоко укоренившееся в нас чувство стыда по отношению к самим себе, что-то вроде «выйди на улицу и кричи изо всех сил» или «не сиди на месте, сделай что-нибудь». Наше коллективное чувство неполноценности сильно зависит от данных «барометра коррупции» и показателей бедности. Мы понимаем, что уровень коррупции высок, а качества жизни — нет. У нас один из самых высоких показателей детской бедности, самый высокий — по миграции в другие страны ЕС. Проблемы с приватизацией государственных предприятий, продажа крупных участков пахотных земель в последнее десятилетие (в настоящий момент половина румынских земель, предназначенных для сельскохозяйственных целей, находится во владении представителей других государств), массовая миграция и высокий уровень бедности вряд ли можно назвать результатами успешного государственного управления. Мы также понимаем, что являемся «источником дешевой рабочей силы» для других европейских стран. Это неотступное ощущение неправильности, эта тяга к Другому, живущему в местах, отличающихся честностью, справедливостью и «отсутствием коррупции», качествами, которые можно обнаружить только вдали от дома, пропитали собой наше общее воображение.
Этот порядок вещей ставит перед нами новые вопросы: если мы так коррумпированы, как нам быть? Заявлять друг на друга? Возможно, государство не самая коррумпированная структура, а лишь та, которую мы наиболее внимательно рассматриваем? Каким образом крупные международные организации, имеющие дело с румынской экономикой, обходились с местной коррупцией, и насколько, в свою очередь, коррумпированы они? Кто является более продажным, государство или частный сектор? Можем ли мы избежать этого цикла коррупции, не обращаясь к политическим оправданиям, но — в той мере, в какой это возможно — справедливым путем. И если система порочна по своей природе, не получится ли так, что прежние коррумпированные деятели будут замещены новыми, но с той же системой ценностей? Если мы не будем задаваться подобными вопросами, борьба против коррупции рискует обернуться войной по принципу «око за око».
Тем не менее, подняться на борьбу с коррупцией дорогого стоит, пусть это и продлится лишь несколько дней. Акции протестов внушили чувство гордости и единения в румынских гражданах. Это ощущение сплоченности сложно было бы омрачить стыдом, если бы речь не шла о ежедневных событиях, с которыми мы сталкиваемся в больницах, возможно, также в школах, в мэриях и местных советах, где политики и администрация продолжают вести себя так, будто они дар этому миру свыше.
Осознание этой истины больше не проявляется только лишь в недовольстве нашей неспособностью «собраться с силами». Выражения вроде «vreau o țară ca afară», что дословно значит «я хочу страну, как за рубежом» указывают на идеализацию Запада и фантазии о жизни, в которой наше ощущение несоответствия перестанет преследовать нас. На несколько дней Румыния стала местом, вдохновляющим многих, где люди бесстрашно, но все же мирно, выходят на улицы с требованием не оставить коррупцию безнаказанной, признавая, что бремя коррупции исходит не только от олицетворяющих ее политических деятелей.
Мы всё это прекрасно понимаем, но тем не менее не можем избавиться от стыда, навязываемого нам со всех сторон, или же мы просто смирились с ним слишком легко.
Ана-Мария Дима — румынка, работающая в сфере международного развития. Вы можете подписаться на ее страницу в Twitter: @AnaMariaDima [6] [анг].