[1]«Можно кофе?» Карикатура Эдуардо Санабрии (Edo Ilustrado). Фото публикуется с разрешения.
[Все ссылки статьи ведут на сайты на испанском языке, если не указано иное].
Текст является переизданием статьи Луиса Карлоса Диаса, опубликованной на его личной страничке на сайте Medium [2], и переиздаётся на Global Voices с его разрешения.
После того, как Венесуэла обратилась к чавизму [3] [рус], возглавляющему страну на протяжении более 15 лет, она всё больше и больше падает. Она будет и дальше падать, ведь, несмотря на то, что повторяют многие, конца не будет: у стран нет дна. Два года назад казалось, что всё на грани, но мы ещё не говорили тогда о людях, ищущих еду [4] среди мусора. Теперь они её не только ищут, но и дерутся за неё. Завтра они будут её разыгрывать, потому что правительство будет штрафовать тех, кто выбросит что-либо в мусор… или Бог ещё знает что.
Теперь уже не говорят о грабежах [5] [анг], как раньше. Как и не говорят о самосуде над преступниками, который был каналом, по которому группы соседей давали ответ безнаказанности [6] среди высочайшей преступности. Не упоминается о потерявших конечности людях, ставших свидетелями нарастания уличного насилия в последние годы. Однако о них не упоминается не потому, что таких случаев больше нет, а потому, что это стало частью пейзажа страны и её кризиса.
Тела умирают, страны — нет. Всё плохо, но может быть и хуже. Мы можем привести кучу примеров этому, но выберем лишь два: самая высокая инфляция в мире [7] пятый год подряд и самая низкая производительность в новой истории страны. В этом виноваты централизованная экономика и контроль, созданный чавизмом для повышения коррупции. Вы можете сказать, что этот экономический кризис — конспирация [8] бизнесменов и торговцев, но где вы видели торговца, разбогатевшего в стране, в которой он не может ничего продать?
Мысль многих о том, что есть противники, желающие власти, но не сейчас, а потом, дабы избежать плату за взятие власти — инфантильна. Стоимость восстановления страны с каждым разом возрастает. Желание захватить правительство или мэрию без доходов также бесполезно, как протестовать, находясь в оппозиции.
Страна сегодня не может прокормить свой народ, а завтра — тем более, поэтому чем быстрее изменится схема производства, централизованная экономика и коррупционная игра контроля перемен, цен и распределения, тем меньше будет стоить взяться за узду. Венесуэла не может оплатить собственные долги, поэтому чем быстрее сменится власть и эти долги будут пересмотрены, тем лучше для всех.
Тем не менее, стоит установить некоторые условия для восстановления некоторых учреждений, но на это уйдёт время. Нужна гарантия того, что правительство следующего мандата продержится. Ведь если группа наркоторговцев [9], коррумпированных политиков и полицейских-мучителей являются таковыми, находясь у власти, то они будут ещё хуже, находясь в оппозиции и имея накраденные деньги. Повышение зарплаты вооружённых сил и Верховного суда [10] может быть полезным. Повышение статуса Национальной ассамблеи [11] может быть полезным. Но ничто не гарантируется. Ты это знаешь, я тоже. У нас нет инструкции по жизни в диктатуре.
Сейчас вся загвоздка в том, как быстрее добраться до власти. Насчёт этого выдвигаются формулы, но идут споры. Я удивлён тем, как почти все растеряны, даже те, кто говорит сильно, с уверенностью, потому что даже у них рушится «беспроигрышный план», который, как они думают, даст результат.
Поэтому они решили (ведь это легче) атаковать друг друга или указывать на ошибки оппозиционеров, ведь если их поставить у власти, они оступятся. Проходит демонстрация, а что будет потом — неизвестно. Протест сопротивляется с пикетом, но неизвестно, кто справится со следующим. Неповиновение кажется бунтарским поступком, но выражать его нельзя. Большая часть оппозиции действует по обстоятельствам: большинство оппозиционеров поддержат тебя, если всё пройдёт мирно. А если нет, они соберутся и уйдут, ведь можно получить свинца, и большинство считает, что их жизнь дороже, чем жизнь преступников [12].
Любопытно, но в связи с этим, те, кто пошёл на что-то большее, находятся в самом центре диалога, ставя под угрозу многое, несмотря на то, что в их адрес идёт множество оскорблений. Они не знают, что будет потом. Они ведут переговоры с похитителями и даже используют их лексикон, несмотря на то, что из-за этого их будут презирать те, кто не согласны с ними.
Но, что ещё более любопытно, мы не можем жить без несогласных, и их нужно даже больше. Всё потому, что диалог ни к чему не ведёт. Потому что люди и дальше выдвигают требования. Потому что другие страны и рады помочь, но не знают, как это сделать, ведь это тоже стоит денег. Потому что с каждым днём становится всё хуже и хуже, с каждым днём терпение заканчивается, а тратить время — значит пропустить то, чем могла бы стать жизнь, то, что запрещал нам тоталитаризм.
Нам хотелось бы иметь простые проблемы. Нам хотелось бы поскучать немного. Нам хотелось бы убедиться в том, что завтра будет не хуже. Для разнообразия.