[1]«Барри Диаваду, лидер движения за независимость Гвинеи. Казнен в Camp Boiro в 1969 году». Скриншот из видео «Camp Boiro: 45 лет спустя», выложенного на YouTube
Официальная история Гвинеи [2] склонна замалчивать имена важных исторических фигур, если те не были лояльны к диктатуре, воцарившейся после получения страной независимости и продолжающейся до сих пор, почти 60 лет спустя.
В дни национальных праздников ни слова не звучит в память о Барри Диаваду [3] [анг] или Барри Ибрагиме [4] [анг], также известном как Барри III.
Власти не отдают дань уважения и многим другим: тем, что покоятся в могилах, чье местоположение остаётся загадкой даже для родных, кого оклеветали, арестовали, экспроприировали, пытали… и, наконец, убили. Никто не собирается посмертно реабилитировать этих героев, признав их заслуги в борьбе за независимость. Тем временем, их карателей воспевают систематически.
Барри Диаваду и Барри Ибрагима являлись лидерами движения за независимость Гвинеи, пока не пали жертвами хищнического режима Секу Туре [5]. Ахмед Секу Туре был избран первым президентом Гвинеи [6] и пребывал в должности с 1958 до смерти в 1984 году. Ключевых флагманов оппозиции он выслал из страны или заключил под стражу. По оценкам, в годы его правления было убито 50 000 человек [7] [анг].
Диаваду, кроме прочего, выступает символом прощания страны с колониализмом.
Отучившись на факультете управления в знаменитом колледже Ecole Normale William Ponty de Gorée [8] [анг], Диаваду отправился на Вторую мировую войну, где дослужился до звания старшего сержанта. Несколько раз он избирался членом Национальной ассамблеи Франции.
В статье, опубликованной на сайте «La Plume Plus», Моди Бубакар Даэлло пишет [9] [фр]:
Il fut le premier leader guinéen à donner le mot d’ordre à ses militants de voter ‘’ Non’’ au référendum proposé par le général De Gaulle, en vue d’une indépendance de la Guinée. Par ailleurs, il fut le premier leader à renoncer à tous les avantages dont il bénéficiait auprès de la France à savoir: Sa pension d’ancien combattant, ses biens matériels, sa pension de député à l’assemblée nationale française, sa nationalité française, tout ceci dans le seul but de favoriser l’accession de son pays à l’indépendance totale par patriotisme. En plus de tout cela, en 1959, quelques mois après l’indépendance, il refusera fermement l’offre de la France , de mettre à sa disposition de l’argent et une armée, pour un vote en faveur du « oui » évitant ainsi un bain de sang à son peuple. A noter que Barry Diawadou sauva de justesse le président Sékou Touré en lui recommandant de refuser de monter dans l’avion militaire devant le conduire à Dakar. La raison était très simple, les français voulaient le larguer en haute mer après son discours du 25 août 1958 à De Gaulle.
Он был первым гвинейским лидером, призвавшем сторонников голосовать «против» на референдуме [10] [анг], устроенном генералом Де Голлем [о пребывании Гвинеи во Французском содружестве]. Кроме того, Диаваду первым отверг привилегии, которыми его наделили французы, а именно ветеранскую пенсию, имущество, зарплату от Национальной ассамблеи Франции и французское гражданство. И поступил он так во имя независимости и патриотизма. В 1959, парой месяцев позже дня независимости, Диаваду наотрез отказался от армии и субсидии, предложенных Францией взамен на голос «за» [11] [фр], тем самым упредив кровопролитие в своей стране. [Ред: референдум, инициированный Францией, ставил вопрос о том, останется ли Гвинея во Французском содружестве [12] после обретения независимости]. Стоит также упомянуть, что Барри Диаваду фактически спас президента Секу Туре, посоветовав тому не лететь военным самолетом, направлявшемся в Дакар. Совет был обусловлен подозрением, что после речи Туре 25 августа 1958, адресованной Де Голлю [13], французы вознамерятся выбросить его в море.
Автор книги «Guinée, Le temps de Fripouilles» (Гвинея, эра жуликов) Сако Конде восхваляет неподкупность Диаваду и вспоминает его отношения с Туре [14] [фр] в те беспокойные времена:
Un homme d’une honnêteté intellectuelle et d’un sens du bien public exemplaires. Certains ont pu dire de lui qu’il était « trop droit pour réussir en politique ». C’est sans doute, vrai… Beaucoup d’entre eux se souviennent de cette entrevue qu’il eut avec Sékou Touré à la veille du référendum : celui-ci vint le trouver pour lui dire en substance : « Le sort de la Guinée est entre tes mains ; tout dépendra de toi”
Человек подлинной искренности, блестящего разума и образцового чувства общественного блага. Кто-то назовет его «слишком честным для политики». И, вероятно, окажется прав… Многие помнят знаковую встречу Диаваду с Туре накануне референдума. Туре, по сути, сказал Диаваду: «Судьба Гвинеи в твоих руках, все зависит от тебя».
Прежде чем скатиться до тирании, Секу Туре и сам написал книгу, «Expérience Guinéenne et Unité Africaine» (Опыт Гвинеи и Африканский Союз), где одобрительно отозвался [15][фр] о Диаваду:
A l’avance, je vous dirai que chez ce camarade, nous avons constaté une parfaite loyauté.
Скажу прямо – в этом мужчине мы обрели соратника безграничной преданности.
Сако Конде характеризует политический уклад, доминировавший в Гвинее, и его эволюцию после получения страной независимости [14] [фр]:
A la veille du référendum il y avait, outre la section guinéenne du R.D.A., deux principales formations politiques minoritaires : le Bloc Africain de Guinée (B.A.G.) et le Mouvement Africain Socialiste (M.S.A.), dirigées respectivement par Barry Diawadou et Barry Ibrahima dit Barry III, tous deux assassinés depuis par leur ancien adversaire. L’« accord » entre ces deux partis et le P.D.G. intervint dans les tout premiers jours de l’indépendance. Sékou Touré pouvait alors exulter et déclarer que « notre peuple avait » transcendé les contradictions mineures qui le divisaient en de nombreux partis politiques » ; et que leur « unité » « donnait à l’option de la Guinée son entière signification politique et morale ». La population venait de rejeter la Communauté à plus de 94 %, conformément aux consignes concordantes de tous les dirigeants de parti. Mais s’agissait-il véritablement d’accord, d’unité ? Les faits n’allaient pas tarder à montrer que cette obscure convention entre états-majors n’était rien d’autre que l’arrêt de mort des partis minoritaires. Certes, leurs deux dirigeants étaient entrés dans le gouvernement P.D.G. Mais, en pratique, ils étaient désormais coupés de leur base, laquelle fut, en quelque sorte, aussitôt phagocytée par le parti unique. Et, déjà, le chef de cette dernière formation fourbissait ses armes et construisait, pièce par pièce sa machine à asservir.
В канун референдума, помимо гвинейского крыла АДО [16] (Африканское демократическое объединение, под эгидой которого возникла ДПГ [17], Демократическая партия Гвинеи), на политической арене имелись две партии меньшинства: Африканский блок Гвинеи (BAG) и Африканское социалистическое движение (MSA), возглавляемые Барри Диаваду и Барри Ибрагима (Барри III) соответственно. Оба политика затем были убиты общими врагами. Соглашение между этими двумя партиями и ДПГ было заключено на первой неделе независимости. Секу Туре ликовал, заявляя: «Наш народ сумел возвыситься над мелкими размолвками, которые дробили страну на бесчисленные партии». Президент уверял, что новоявленное «единство» призвано воплотить «моральную и политическую значимость Гвинеи». Граждане только-только открестились от Французского содружества, 94% населения проголосовало “против”, за что агитировали главы всех партий. Но неужели дело и впрямь было в соглашении или единстве? Нет, де-факто кулуарная сделка между элитами явилась смертным приговором оппозиционным партиям. Бесспорно, лидеры этих партий вошли в правительство ДПГ, однако по сути их отлучили от электората, который тотчас поглотила партия власти.
Тем временем, ушлый Секу Туре уже вступил на скользкий путь диктатора.
Barry Diawadou est tombé victime d’un adversaire (Sékou Touré) bien plus à l’aise dans les marécages de la basse « politique politicienne » que sur le chantier de la construction nationale. L’histoire sait jouer des tours révoltants où l’on voit les tricheurs, les ignares, prendre le pas sur les honnêtes, les capables. Ce fut bien à un de ces tours qu’on assista en Guinée dans les premiers jours de l’indépendance. Que retenir de tout cela ?
Барри Диаваду пал жертвой оппонента [Секу Туре], более сведущего в «грязной политике», чем в управлении государством. История изобилует хитрыми трюками, благодаря которым верх одерживали интриганы и невежды, а не честные и компетентные люди. Какой урок мы можем из этого почерпнуть?
Портал campboiro.org рассказывает о гонениях на Барри Диаваду и его семью со стороны Секу Туре. Диаваду был казнен посредством расстрела после судебного заседания, где его заочно осудили по обвинениям в заговоре против режима.
Его отец, братья, один из сыновей, два племянника и зять отбыли тюремные сроки. Брат Диаваду умер за решеткой. Ниже представлено видео, содержащее воспоминания членов семьи политика:
В своей книге «Dans la Guinée de Sékou Touré: Cela a Bien eu Lieu» (Жизнь в Гвинее под началом Секу Туре: как мы до этого докатились), Камара Каба 41 поведал душещипательную историю об участи политических заключенных, попавших в опалу при Секу Туре:
Ils étaient méconnaissables avec leur maigreur extrême et surtout avec leur barbe de plusieurs mois. A gauche de Fodéba, son ami Fofana Karim, ministre des Mines et de la Géologie. Kaman était à l’extrême droite. Il creusait sa tombe sous les baïonnettes de ses soldats d’hier.
Их было не узнать, худощавых, с длинными бородами… Слева от Фодеба — его приятель Фофана Карим, министр геологии и охраны недр. Каман был крайним справа. Они рыли собственные могилы под строгим надзором тогдашних солдат.