Нигер и международное медицинское сообщество прощаются с легендарным хирургом

^[1]

Профессор Жан-Мари Серван, фото со странички Адэля Лауфи на Facebook, публикуется с разрешением.

29 декабря 2016 года после долгой борьбы с лейкозом скончался Жан-Мари Серван, большой специалист в восстановительной пластической хирургии. Профессор Серван был всемирно прославленным экспертом в этой области. Его гуманитарная помощь в Африке при содействии “Врачей мира” была не столь известна, но не менее важна. Церемония прощания ^[2] [фр] прошла в четверг, 5 января 2017 года, в 15:30, в зале крематория Пер-Лашез (Париж).

Нигер помнит профессора, спасавшего детей

Хирургические восстановительные вмешательства — серьёзная проблема общественного здравоохранения в Нигере. Всё потому, что нигерские дети часто становятся жертвами медицинских осложнений, вызванных плохими санитарными условиями и небезопасным окружением, которые может решить только пластическая хирургия:

• Серьёзные ожоги: использование огня ^[3] [анг] во время готовки в нигерских домах — причина возникновения многочисленных несчастных случаев, жертвами которых часто становятся дети. НПО Sentielles, занимающееся помощью пострадавшим в странах “третьего мира”, поясняет ^[4] [фр]:

Les enfants gravement brûlés sont malheureusement nombreux. Les «cuisines» des familles se composent généralement d’un simple feu de bois, où est posé le chaudron qui va servir de récipient pour préparer le repas familial. Souvent les enfants jouent autour du feu sans surveillance. Un coup de vent, un enfant trop près du feu, le pagne qui s'enflamme

К сожалению, детей с сильнейшими ожогами очень много. «Кухни» семей — это обычно простые костры, на которые ставится котёл, в котором будет вариться семейный обед. Очень часто дети играют рядом с костром без присмотра. Достаточно дуновения ветра, чтобы у ребёнка, находящегося слишком близко к огню, загорелась одежда.

Профессор Серван многократно приезжал в национальную больницу Ниамея, не только чтобы помочь в уходе за детьми с ожогами, но и чтобы преподавать студентам технику восстановительной хирургии. Однако его гуманитарная помощь не останавливается на этом.

• Лечение номы (гангрены лица) и прочих пороков развития:

Профессор Серван также участвовал в проекте Opération Sourire ^[5] [анг] (фр: Операция Улыбка), цель которого — восстановить лица детей, страдающих от номы, гангрены лица, поражающей чаще всего детей, страдающих от недоедания.

^[6]

Профессор Серван с маленькой пациенткой в Нигере, фотография со странички Facebook пользователя Исса Хамади, публикуется с разрешением

В интервью французскому журналу о фармацевтике Pharmaceutiques профессор Серван детально рассказал о своей деятельности в Нигере ^[7] [фр]:

Nous essayons d’opérer essentiellement des enfants souffrant de malformations faciales (le Noma, notamment) pouvant être congénitales (bec de lièvre…) et laissant des séquelles esthétiques et fonctionnelles majeures. Les patients sont triés sur place, soit par des chirurgiens de Niamey. En général, nous recevons les photos via Internet, en France, une semaine avant le début de la mission. Si 80 % de nos interventions concernent des malformations faciales, nous opérons aussi les brûlés et les personnes atteintes de tumeurs. Par ailleurs, nous formons aussi des chirurgiens africains afin qu’ils puissent prendre le relais. Médecins du monde mène des actions au Niger, à Madagascar et au Vietnam. C’est elle qui finance, grâce aux donc, toutes les missions humanitaires de chirurgie réparatrice.  Nous nous rendons à l’hôpital national de Niamey de deux à quatre fois par an. Un chirurgien bien entraîné peut opérer une trentaine de personnes. Lorsque nous sommes deux sur place, nous pouvons en opérer une cinquantaine.

Мы прежде всего стараемся прооперировать детей, страдающих от пороков развития лицевой области (особенно от номы), которые могут быть врождёнными (как, например, заячья губа и др.) и повлечь за собой более тяжёлые эстетические и функциональные последствия. Пациентам обычно ставят диагноз на месте, в норме – хирурги Ниамея. В общем, нам во Францию приходят фотографии по интернету за неделю до начала нашей работы в Африке. 80% операций связаны с лицевыми пороками развития, но мы также оперируем ожоги и людей, страдающих от различного вида опухолей. Кроме того, мы также обучаем африканских хирургов, чтобы они смогли перенять эстафету. “Врачи мира” ведут деятельность в Нигере, Мадагаскаре и Вьетнаме. Эта организация финансирует, благодаря пожертвованиям, все гуманитарные миссии восстановительной хирургии. Мы посещаем национальную больницу Ниамея от двух до четырёх раз в год. Хорошо подготовленный хирург может прооперировать почти тридцать человек. Так как нас двое, вместе мы оперируем около пятидесяти пациентов.

Нигерский хирург Исса Хамади был учеником профессора Сервана, у которого он научился лечить ному. Он трогательно вспоминает о том, кто стал для него больше чем преподавателем ^[6] [фр]:

Un grand maître, un père aimant et attentionné pour moi, un homme au cœur énorme nous a quitté.
On ne pourra jamais dire assez les mérites, les prouesses de ce monsieur, son amour pour le travail bien fait.
Les centaines de patients atteints de Noma notamment, dont la vie a radicalement changé grâce à lui, tous ceux à qui il a transmis la fibre de la chirurgie réparatrice n'oublierons jamais.
Que son âme repose en paix

Он был для меня отличным преподавателем, любящим, внимательным отцом. Нас покинул человек с большим сердцем.
Нам никогда не хватит слов, чтобы перечислить все его заслуги, описать его смелость, его любовь к работе.
Сотни пациентов, которых он вылечил от номы, чья жизнь радикально изменилась благодаря ему, и все те, кому он передал свой интерес к восстановительной хирургии, никогда его не забудут.
Пусть земля ему будет пухом.

Близкие и коллеги отдают дань уважения

Его близкие и коллеги со всего мира запомнят его не только как выдающегося хирурга, но и как прекрасного человека, чья щедрость была сопоставима с его скромностью. Он родился в 1947 году, возглавлял отделение восстановительной пластической хирургии в госпитале Сен-Луи в Париже с ноября 1995 по октябрь 2010 года. До этого, с 1971 года, он был интерном в разных больницах Парижа, ординатором в больнице Шова в Токио, а также заведующим клиники там же.

Доктор Адэль Лауфи работал с ним рука об руку в качестве заведующего клиники под его руководством в больнице Сен-Луи. Он отдаёт ему честь:

 2016 a emporté beaucoup d'étoiles . Mais c'est ce 29 décembre que j'apprends ce qui est pour moi la plus triste disparition.  Difficile de décrire en quelques lignes ces heures passées ensemble au bloc opératoire. Je garde l'image de cette patiente de 80 ans , “inopérable” que nous avions opérés ensemble, en urgence , à cette même période de l'année , entre Noël et le jour de l'An d'une tumeur complexe et étendue de la face , avec reconstruction complète de la paupière . Des heures de travail complexe et minutieux où il m'a guidé et qui ont permis à cette patiente de profiter des années de plus de ses enfants et petits enfants. Jean Marie avait cette attitude paternelle qui faisait de lui un homme touchant et attachant , en même temps qu'il inspirait un immense respect par son génie chirurgical. J'ai eu la chance de le revoir il y a quelques mois avec mes amis et collègues Gregory Staub et Christelle Santini , autour d'un café , où il nous évoquait sa passion pour l'Art Africain.

2016 унёс с собой много звёзд. Но 29 декабря я понял, что эта потеря стала для меня самой грустной. Трудно уместить в нескольких строках все часы, проведённые вместе в операционной. Я до сих пор помню ту восьмидесятилетнюю “неоперабельную” пациентку, которую мы срочно прооперировали вместе, в то же время года, между Рождеством и Новым Годом, удалив трудную, распространённую по всему лицу опухоль, и полностью восстановив веко. Это были часы трудной, кропотливой работы, на протяжении которой он вёл меня, и эти часы позволили пациентке насладиться жизнью, детьми и внуками. Жан-Мари по-отцовски относился к пациентам, что делало из него трогательного притягательного человека, которого в то же время все уважали благодаря его таланту хирурга. Мне посчастливилось встретиться с ним несколько месяцев назад вместе с моими друзьями и коллегами Грегори Стобом и Кристель Сантини за чашечкой кофе, когда он пытался передать нам своё восхищение африканским искусством.

Доктор Башир Атхмани ^[8] [фр] также делится ^[9] [фр] своими чувствами и мыслями: 

Jean Marie tu étais un homme de bien
• Un homme droit et juste, mais non raide et inflexible ; tu savais te plier mais pas te courber.
• Tu aimais les hommes et tu savais les connaître.
• grâce à la mémoire de tes élèves tu es rentré dans la longévité

Жан-Мари, ты был хорошим человеком
• Ты был честным и справедливым, но не резким и жёстким; ты знал, как согнуться, не сломавшись.
• Ты любил людей и знал, как узнать их.
• Благодаря памяти твоих учеников ты стал бессмертным.

В открытом письме малагасийский доктор М. Ракотомалала в последний раз прощается со своим давним другом:

Je pense que tu n'aurais pas aimé ce que je m'apprête à faire. Parler de toi, te rendre hommage, dire que je suis déraisonnablement triste, après l'annonce de ta mort que tu m'avais pourtant maintes fois prédite.

Mais je vais le faire quand même  parce que tout au long de nos 20 d'amitié, je n'ai pas toujours fait selon tes  indications.

Comme ce jour où après m'avoir ôté une tumeur qui s'annonçait maligne, tu me vois quitter ton service pour un voyage outre atlantique pour assister à la remise de diplômes de mes enfants.Le projet était fou, mais j'étais libre, de prendre ce risque inconsidéré , libre de vivre, libre de mourir.  “Tu fais comme tu veux” m'avais-tu dit. Il n'y avait déjà plus de colère dans ta voix.

En fait, tu respectais dans mon geste, ce qui a dirigé ta vie: le libre arbitre, l'oubli de soi, la passion des autres. Et la force monstrueuse d'en supporter les conséquences.

Les longues missions de chirurgie réparatrice au Niger après avoir survécu à un pontage coronarien. Participer au baptême de ma petite fille aidé d'une cane, fragilisé par une convalescence incertaine, dans le vacarme et l'euphorie de nos reunions familiales. Venir nous rendre visite après son accident une semaine après, alors que tu pouvais à peine parler ni marcher.

 Il y avait aussi ce coq au vin du bistrot Mazarine, après l'annonce de ta leucémie. Ces cigarettes fumées et ces cafés très serrés, contre toute indication. Je te disais d'arrêter et tu me répondais avec un petit sourire, qui en disait long sur le souci que tu te faisais de ta propre personne.

Lorsque nous nous sommes rencontrés au Niger en 91, tu te disais sursitaire depuis 6 ans. Et d'accident grave en opération miraculeuse, tu nous as donné 20 ans d'une amitié solide comme un roc, réparé avec tes mains d'orfèvre nos corps accidentées et baladé ton cœur immense dans nos vies piteuses et héroïques.

Surdoué, désintéressé, libre. Un géant.

Adieu, mon ami.

Au revoir, Jean-Marie.

Я думаю, тебе не понравится то, что я намереваюсь сделать. Говорить о тебе, отдать тебе честь, сказать, что я опечален твоей кончиной, несмотря на то, что ты много раз предвидел её. Но я всё равно это сделаю, ведь на протяжении 20 лет нашей дружбы я никогда не следовал твоим указаниям.

Как и тогда, когда после того, как ты удалил мне злокачественную опухоль, я, несмотря на твои предписания, у тебя на глазах покинул отделение, чтобы перелететь Атлантический океан и присутствовать на вручении дипломов моим детям. Это было сумасшествием, но я, как свободный человек, мог решиться на такой необдуманный поступок, на жизнь, на смерть. Ты мне сказал: «Поступай, как знаешь». Ты сказал это мне без намёка на злость в голосе. Ты в самом деле уважал мой выбор.

Всё потому, что ты оценил в моём поступке то, что было главным в твоей жизни: свободу воли, самоотверженность, любовь к другим. А ещё ужасную силу, чтобы пережить последствия всего этого. Долгие миссии по восстановительной хирургии в Нигере после перенесённой операции коронарного шунтирования. Присутствие на крещении моей младшей дочери с опорой на костыль на костыль, ведь ты был ещё слаб, а твоё выздоровление затягивалось. Визит к нам спустя неделю после аварии, тогда как ты почти не мог говорить и жевать.

Потом была курятина в вине в бистро Мазарин, после того, как у тебя диагностировали лейкоз. Выкуренные сигареты и очень крепкий кофе, против всех предписаний. Я говорил тебе, что надо остановиться, а ты отвечал мне той едва заметной улыбкой, выдававшей всю твою обеспокоенность о себе.

Когда мы познакомились в Нигере в 91-м, ты говорил, что взял себе отсрочку 6 лет назад. После аварии и чудодейственной операции, ты дал нам 20 лет дружбы, крепкой, как камень, восстановил своими умелыми руками наши вышедшие из строя тела и вошёл со своей необъятной душой в наши скромные, но героические жизни.

Одарённый, бескорыстный, свободный. Великий человек.

Прощай, друг.

До свидания, Жан-Мари.