Эуделия Франко. Фотография с сайта Kurtural. Использована с разрешения владельца.
[Все ссылки ведут на страницы на испанском языке, если не указано иное].
Этот пост является сокращенной версией статьи, написанной Фатимой Родригес для проекта Kurtural, и публикуется с разрешения авторов. Данный текст входит в серию статей “Летающие коровы, падающие школы” [1], опубликованную Global Voices América Latina. Оригинал статьи содержит более развернутое описание жизни коренных народов региона, а также подробное разъяснение исторических особенностей различных сообществ, взаимодействующих между собой в том районе Парагвая, где находится община Cayin ô Clim.
Эуделия Франко закончила школу в тот год, когда Парагвай отправил коров самолетом в Эквадор [2]. В 2015 году она стала первой девушкой, получившей среднее образование в индейской городской общине Cayin ô Clim (“Белая колибри” на языке ниваклé) в регионе Чако [3] [рус]. Но пока неизвестно, закончит ли она университет. Все зависит от общины, жителям которой предстоит решить, продадут ли они общественных коров, чтобы помочь ей.
Эуделия возвращается в общину Cayin ô Clim ранним холодным июльским утром после четырех месяцев изучения менеджмента в Автономном Университете города Асунсьон, одном из 54 частных университетов страны [4]. Община была организована религиозной миссией в 1954 году на окраине меннонитской [5] [рус] колонии Неуланд [6].
Колония Неуланд была основана на землях, где всегда проживали индейцы племени нивакле. Государство предоставило эти территории для группы немецких переселенцев, чтобы заселить равнины Чако. Немцы занялись разведением коров и производством молока. Они организовали кооперативное хозяйство [7], которое является основным поставщиком говядины и молочных продуктов в Парагвае.
После семичасового путешествия из столицы Эуделия приезжает к своему отцу, Хуану Франко. С трех часов утра он месит тесто в немецкой пекарне, где работает. Хуан получает два миллиона гуарани́ (около 360 долларов) в месяц, что немногим больше официального минимального заработка, однако этого не хватает, чтобы покрыть расходы его дочери в Асунсьоне.
В столице Эуделия живет в маленькой квартирке, всю обстановку которой составляют кровать и два кресла, предоставленные хозяином. Из дома она привезла кастрюлю, ложку и электрическую плитку, которую ей одолжила тетя. Живя здесь с февраля 2016 года, девушка уже научилась многому: ездить на автобусе, формулировать целые фразы на испанском, запоминать названия улиц и голодать по нескольку дней.
Эуделия учится с понедельника по четверг с 8.00 до 10.50. Она выбрала утреннюю смену, потому что утренний проездной билет на месяц стоит 578 тыс. гуарани против 778 гуарани за вечерний (100 и 140 долларов соответственно).
По четвергам у Эуделии всегда есть, что перекусить. Ноэлия, однокурсница, с которой они вместе посещают одно из занятий, угощает ее во время перерыва. В другие дни, Диего, тоже однокурсник, дает ей что-нибудь из еды. Иногда целыми неделями Эуделия питается только тем, чем ее угощают друзья.
Когда она закончила школу, жители общины ее поздравляли. Эуделия вспоминает, как на радио общины ей посвящали песни и передавали приветы. В день вручения аттестата устроили праздник с музыкой и угощениями. Было двенадцать выпускников, и среди них лишь один абориген – она.
Возвращение в общину
Нелида Сандоваль вспоминает свою дочь маленькой девочкой, полноватой и улыбающейся, едущей на велосипеде в школу вместе с сестрой. Чтобы у ребенка было время учиться и делать уроки, мать не давала ей выполнять работу по дому, как, например, многочасовой поход в лес за дровами.
Эуделия заходит в медпункт, в школу, на радио. Ей нужно многое успеть за три дня, которые она проведет в деревне. По дороге она встречает подругу Санни Лейди, которая чуть ли не плачет, увидев Эуделию. Женщины нивакле не привыкли обниматься. Девушки просто приветствуют друг друга: Lhom! Привет!
Санни Лейди Лопес 21 год. Она с нежностью относится к подруге, но при каждом случае напоминает, как той повезло: ее отец работает в пекарне, сама она не разговорчива. Отец Санни Лопес защищает права коренного населения и привык говорить начистоту. Она тоже мечтала поступить в университет.
В начале 2015 года Санни Лопес написала на странице в Facebook, что дети аборигенов подвергаются дискриминации со стороны школьных учителей. Для того, чтобы воспользоваться библиотекой или компьютерами, они должны заранее регистрироваться, в то время как на других учеников эти правила не распространяются. За это заявление ее чуть не исключили из школы. Одна общественная организация вступилась за нее и добилась того, чтобы Санни приняли обратно, но все после этого стало иначе.
“Никогда больше мне не позволили высказаться”, – вспоминает Санни Лопес. На школьных олимпиадах ей говорили, что будет лучше, если она помолчит. Ее в шутку спрашивали, не является ли она секретарем всех аборигенов. Через несколько месяцев из-за нехватки денег Санни пришлось оставить учебу.
“В случае с Эуделией все по-другому: ее отец – пекарь, у него постоянная работа”, – говорит девушка.
Индейцы нивакле никогда не говорят о себе как о парагвайцах, хотя по документам государство их таковыми признает. В Cayin ô Clim живут меннониты, поселенцы или дети немецких поселенцев; латиноамериканцы или парагвайцы, не являющиеся ни индейцами, ни немцами; и аборигены.
Дети меннонитов не посещают школу Nuevo Amanecer [Новый восход], а дети латиноамериканцев не ходят в меннонитские школы из-за их дороговизны и высоких требований. Например, Хорхелина, лучшая школьная подруга Эуделии, – парагвайка, дочь латиноамериканцев, переехавших из Асунсьона в Неуланд. В их классе было несколько индейцев в начале года, но все оставили занятия до окончания школы, потому что были вынуждены работать, или потому что учиться было дорого, или из-за беременности.
Земли нивакле в Cayin ô Clim
Двадцать восемь гектаров, на которых осела община Cayin ô Clim оказались недостаточными для детей и внуков первых поселенцев. Тогда меннониты помогли организовать другие общины немного дальше от города, такие, как Campo Alegre, Nicha Toyish и Paraíso.
Почти все жители Cayin ô Clim работали постоянно или временно в компаниях меннонитов, но когда содержание новых общин стало экономически неподъемным, чтобы справиться с ситуацией, государство обязалось предоставить новые земли для разведения скота. На этих землях была построена ферма.
Первых коров подарил кооператив меннонитов. Сейчас в хозяйстве 386 голов скота, а значит, оно может выращивать и продавать готовых к откорму телят, что помогает оплачивать содержание общинного фургона и покрывать непредвиденные расходы. Каждый теленок стоит в среднем от 1 400 000 до 1 800 000 гуарани (от 250 до 330 долларов). На ферме также содержатся 145 коз, куры и другие домашние животные.
Но община рискует потерять ферму. В этом году правительство передало право пользования на земли, приобретенные в 1997 году Парагвайским институтом по вопросам коренных народов (ИНДИ) [8]. В то время государство заплатило почти три миллиарда гуарани (540 000 долларов) за 19 тысяч гектаров землевладельцу Грегорио Пресентадо Бенегасу. Но появились некие военный в отставке Умберто Перальта и скотовод Рамон Естече, которые заявили, что владеют правами на тот же участок земли. Эксперт Верховного суда должен оценить законность документов и установить нарушителя. Аборигены были вынуждены взять ссуду для оплаты разбора строений и засеивания земли в надежде, что сделанные ими вложения повлияют на решение органов юстиции.
Сколько коров стоит образование?
Если предположить, что телята продаются по лучшей цене и что не повышается стоимость обучения (что нередко случается с частными университетами) и стоимость аренды жилья, Эуделии нужно 58 коров, чтобы получить образование менеджера за четыре года. Предположим также, что у нее не будет трудностей с устной и письменной речью, предметом, который до сих пор был для нее самым сложным.
Провожая Эуделию в Асунсьон, община дала обещание помочь, но пока не предложила ничего конкретного. Продажа коров могла бы стать выходом, но лишь в крайнем случае. Вся помощь, которую правительство смогло предоставить девушке на сегодняшний день, не покрывает и долгов. ИНДИ требует присутствия лидера общины в Асунсьоне, чтобы он подтвердил принадлежность к ней Эуделии. Поездки стоили больше, чем месячное пособие – 350 тыс. гуарани.
Тем временем Эуделия пытается устроиться уборщицей.