Россия, Китай и движение за «цифровой суверенитет»

Russian President Vladimir Putin and Chinese leader Xi Jinping. Source: Kremlin.ru, CC 2.0

Президент России Владимир Путин и лидер Китая Си Цзиньпин. Источник: Kremlin.ru, CC 2.0

В последние выходные октября чиновники и заметные деятели медиасферы из России и Китая встретились в Гуанчжоу на первом в истории российско-китайском форуме интернет-СМИ. Выступавшие поздравили друг друга с улучшением сотрудничества между традиционными и цифровыми СМИ и их коллективных усилий по борьбе с попытками «западных СМИ» контролировать информационное пространство. Алексей Волин, заместитель министра связи и массовых коммуникаций РФ, выступил на конференции с речью касательно вопросов кибербезопасности, беспокоящих обе страны. Он сосредоточился на сетевой безопасности и развитии «неуязвимости информационно-коммуникационных систем». «Необходимо обеспечить стабильность работы и неуязвимость от внешнего воздействия национального сегмента в сети интернет», — заявил он.

Со времени основания Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в 2009 году российские и китайские чиновники часто обсуждают совместные инициативы в области кибербезопасности. Относительно существенная степень сотрудничества была формализована в контексте укрепления русско-китайского сотрудничества в 2014 и 2015 годах; обе страны в мае прошлого года подписали соглашение, в которые вошли положения о сотрудничестве в области кибербезопасности. По словам подписантов соглашения, его цель состоит в ограничении использования информационных технологий для «вмешательства во внутренние дела государства, нарушения общественного порядка, а также дестабилизации внутриполитической и социально-экономической обстановки».

Цифровой суверенитет

Этот упор на цифровой суверенитет остаётся центральным принципом киберполитики обеих стран, хоть кооперация по вопросу пошла на убыль. Пункты о «ненападении» из соглашения 2015 года провалились на стадии реализации, отчасти из-за неоднозначных формулировок, но в основном в связи с продолжением китайского кибершпионажа. В 2016 году он достиг беспрецедентного уровня — «Лаборатория Касперского» сообщает о 194 китайских кибератаках только за первые 7 месяцев года — за весь 2015 год их было 72. Целями этих атак становились правительственные службы, индустрии обороны и воздушного пространства, а также компании, связанные с ядерными технологиями. И есть вероятность того, что числа занижены: пресс-секретарь «Лаборатории Касперского» сказал Bloomberg, что только около 10% корпоративных клиентов компании обмениваются данными о взломах с её сетью безопасности.

Source: Flickr, Open Democracy

Источник: Flickr, Open Democracy

Несмотря на атаки, Россия и Китай продолжают сотрудничесто в сфере кибербезопасности, по крайней мере, публично. В апреле в Москве прошёл первый российско-китайский форум по вопросам безопасности ИКТ, а через несколько месяцев состоялся волиновский российско-китайский форум интернет-СМИ. Более того, по словам заместителя министра иностранных дел Олега Сыромолотова, представители министерства иностранных дел и спецслужб дважды в год проводят консультации с китайскими чиновниками. Всё же, этот обмен опытом не равняется серьёзным соглашениям.

Цифровой суверенитет напоминает, во многом, кремлёвскую идею «суверенной демократии [анг]», которая используется для оправдания права России на ограничение определённых демократических принципов во имя «стабильности» и суверенитета в собственных делах. Схожим образом, киберсуверенитет бросает вызов доминирующему американскому, интернационалистскому подходу к нормам цифрового управления. С точки зрения России и Китая, государство должно иметь больше власти над интернетом, а киберактивность происходит в юрисдикции этих государств, а не в надгосударственном мире данных.

Киберзависть

Россия и Китай имеют скорее не союз, а брак по расчёту, отражающий общий приоритет: стабильность режима. С российской стороны это равняется, отчасти, зависти практически полному контролю [анг], который Китай имеет над национальным киберпространством. Это особенно хорошо видно в интересе России к мониторингу интернет-трафика. В интервью с «Газетой.Ru» Андрей Колесников, директор Координационного центра национального домена сети Интернет, отметил, что попытки мониторинга, например, глубокий анализ пакетов данных (анг, DPI), хорошо установившиеся в китайской инфраструктуре интернета, пользуются особым вниманием в России. Он также предполагает, что более узкие меры, например, атаки типа man-in-the-middle (анг, MitM), которые Китай с успехом применяет для обхода шифрования, могут пользоваться сходным вниманием российских чиновников. Учитывая враждебный настрой России по отношению к шифрованию данных пользователей, подобные инструменты, вероятно, особо привлекательны для государства.

Другие представители российского IT-сектора отмечают, что, хоть контроль России над интернетом растёт, создание системы, похожей на китайский «Великий файрвол», было бы чрезвычайно затратно и затруднено по политическим и финансовым соображениям. Алексей Оськин, руководитель отдела технического сопровождения в российской фирме кибербезопасности ESET, наблюдает рост уровня слежки и цензуры, но не по строго китайской модели. Хоть он говорит, что «наша страна движется в том же направлении, что и Китай», он также указывает, что Россия «не копирует китайский вариант файрвола». Делать это было бы слишком дорого и сложно технически: «Блокировать адрес веб-сайта — это одно, а фильтровать и анализировать передаваемую информацию — совершенно другое».

Видео: «Лига безопасного интернета», играющая важную роль в организации российско-китайского диалога по кибербезопасности, объясняет, как сообщать о сайтах, пропагандирующих терроризм и сепаратизм.

Киберантиамериканизм

Стратегическое партнёрство между двумя государствами — больше, чем обмен знаниями. Это движение против норм, разработанных в начале века, согласно которым интернет должен стать королевством свободы слова. Русско-китайское сотрудничество по кибербезопасности, судя по всему, создано на базе оппозиции американским принципам управления интернетом.

Идея цифрового суверенитета стремится подчинить технологии государствам, а не наоборот. Распространение чувств антиамериканизма и подозрений о сговоре западных компаний и правительств только подогрело движение за цифровой суверенитет. В мае этого года Сергей Железняк объявил использование отечественного программного обеспечения критическим шагом к обеспечению цифрового суверенитета России. Общественные деятели в России, особенно в IT-секторе, включая Игоря Ашманова, известного предпринимателя и мужа Натальи Касперской (бывшего исполнительного директора «Лаборатории Касперского»), также подчёркивают эту идею.

Это не означает, что Россия боится уровня проникновения интернета на своей территории или распространения цифровых технологий. Это значит, однако, что Россия ищет партнёра для установления национальных и, возможно, в будущем международных правовых основ, обеспечивающих, что интернет является инструментом государства, а не несогласных с ним. Как отмечает автор книги «Интернет как иллюзия» Евгений Морозов, «большая часть авторитарных правительств уже приняла неизбежность роста интернет-культуры; у них нет выбора, кроме как находить пути формировать её в соответствии с собственными нарративами — или рисковать тем, что их собственные нарративы будут формироваться другими». Медведев вторит этому мнению в интервью 2015 года китайской газете «Жэньминь Жибао», говоря:

Политика и политики должны опережать технический прогресс и находить своевременные решения прежде, чем технологии породят новую реальность.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.