[1]Лидер МЕК Мирьям Раджави — здесь на митинге в Париже — близкий союзник нескольких, по слухам, возможных членов кабинета Дональда Трампа. ФОТО: Общественное достояние
[Ссылки ведут на статьи на английском языке, если не указано иного].
Среди аналитических центров и экспертов по международной политике в Нью-Йорке и Вашингтоне немногие поддерживали Трампа или даже признавали возможность его избрания. Теперь, когда пыль осела и магнат-популист скоро переедет в Белый дом, изобилуют предположения о том, какой будет его внешняя политика.
Действия Трампа сложно предсказать из-за того, что 70-летний миллиардер имеет за собой историю резких смен курса. Он кажется искренним не идеологическим правым, а оппортунистом, который сыграл на серии заявлений, которые лишь условно можно назвать «политическими планами», потому что знал, что они принесут хороший доход с его правой базы. До 1987 года он был зарегистрированным демократом, потом перешёл в Республиканскую партию, потом в правую «Партию реформ» Росса Перо, потом снова к демократам, потом — после победы Обамы — вновь к республиканцам.
Во время своей кампании он также занимал смутные и противоречивые позиции и постоянно менял своё мнение по важным вопросам. Играя на репутации Хиллари Клинтон как ястреба и отвержении населением США многих военных авантюр страны за рубежом, Трамп часто на вид принимал изоляционистскую позицию, что, к сожалению, одурачило даже некоторых левых, заявивших, что он является «меньшей угрозой миру», чем его противница. Но по важным вопросам он часто хотел больше, а не меньше военного вмешательства.
Трамп выступал в поддержку увеличения бюджета армии [2] и расширение борьбы с ИГИЛ. Хотя изначально он потребовал [3] отправки на территорию от 20 до 30 тыс. американских военнослужащих, позже он отказался от этой позиции и заявил, что эти силы должна обеспечить Саудовская Аравия [4]. Временами он говорил, что война при поддержке ООН в Афганистане была ошибкой, а иногда он выступал в её поддержку [5]. Во время интервенции при поддержке ООН в Ливии он поддержал свержение правителя страны Муаммара Каддафи, но с тех пор он неоднократно менял свою позицию [6].
Можно с уверенностью сказать, что мы не можем делать вид, что знаем направление внешней политики Трампа. Судя по всему, оно определяется по мере того, как новоизбранный президент начинает осознавать, что ему действительно придётся сидеть за самым могущественным столом в мире.
В таком случае, какие предсказания можем мы делать о возможной политике администрации Трампа в отношении Ирана?
Хоть он и обещал отменить ядерное соглашение с Ираном во время всех трёх президентских дебатов, аналитики указывают, что он, «вероятно», этого не сделает [7], учитывая, что соглашение поддерживается другими мировыми державами, как ЕС и Россия, президенту которой — и союзнику Тегерана — Путину Трамп неоднократно льстил. С другой стороны, как указывает израильский комментатор Зви Бар'эль [8], если Трамп действительно решит «обойти ядерное соглашение», это пойдёт на пользу Ирану, так как он сможет представить США как нарушителя и заручиться помощью других. Не говорится о том, что подобная воинственность со стороны Трампа также поддержит консервативных противников реформ и соглашения в иранском истеблишменте, некоторые из которых благоприятно отзываются о Трампе. Верховный лидер Ирана Али Хаменеи практически поддержал бизнес-магната [9] [перс], заявив, что «они называют его популистом, потому что он говорит правду».
Прояснить политику Трампа может состав его кабинета, в особенности команда по национальной безопасности. Именно здесь лежит причина для беспокойства защитников мира и демократии в Иране и на Среднем Востоке.
Двое из главных кандидатов на должность госсекретаря — бывший спикер Палаты Представителей Ньют Гингрич и бывший представитель США в ООН Джон Болтон. Оба не только поддержали военное нападение на Иран и «смену режима», они также являются некоторыми из наиболее близких американских «друзей» иранской политическо-боевой организации, известной как «Моджахедин-э Халк [10]» [ру] (МЕК), которую в Иране ненавидят практически повсеместно после того, как она сотрудничала с Саддамом Хусейном в Ирано-иракскую войну.
До 2012 года МЕК считалась правительством США террористической организацией. После свержения своего покровителя Саддама Хусейна в 2003 году группа практически потеряла значение, и ни одно значимое лицо в иранской политике не хочет иметь с ней связи после появления в последние несколько лет свидетельств серьёзных правонарушений, совершённых ею.
Джон Болтон также обладает долгой историей поддержки МЕК и часто выступает на её митингах. В марте 2015 года, когда переговоры вокруг иранского ядерного соглашения [11] подходили к чувствительной стадии, он призвал [12] к военному нападению на Иран и «энергичной американской поддержке» для МЕК «с целью смены режима в Тегеране». Прошлым летом Гингрич выступил на митинге МЕК в Париже вместе с Турки ибн Фейсалом, бывшим главой саудовской разведки. Гингрич даже торжественно поклонился лидеру МЕК [13] Мирьям Раджави, назвав её её любимым титулом — «избранный президент». Во время борьбы за номинацию на президентских выборах 2012 года от Республиканской партии Гингрич открыто призвал к «смене лидеров Ирана», сказав, что этого можно достигнуть за один год.
Значит ли вероятное назначение Гингрича и Болтона на два высших поста по национальной безопасности в администрации Трампа усиление влияния тоталитарного культа Раджави?
Другие возможные члены администрации Трампа также являются ведущими антииранскими ястребами. Бывший мэр Нью-Йорка Руди Джулиани, возможный генеральный прокурор, получал значительные суммы за появление на митингах МЕК [14]. Губернатор Нью-Джерси Крис Кристи, [бывший – прим. переводчика] глава переходной команды Трампа, назвал Иран «большей угрозой, чем ИГИЛ [15]». Майкл Флинн,который, вероятно, станет следующим министром обороны, на запись сказал [16] [анг]: «Последнее десятилетие я воевал с исламом или составляющей ислама», и пожаловался на то, что Иран «лжёт, они прямо лгут и постоянно извергают ненависть, когда бы они ни говорили».
Наконец, один из главных доноров кампании Трампа — владелец казино Шелдон Адельсон, поддержавший кандидата в мае и пожертвовавший 25 миллионов долларов антиклинтоновскому супер-комитету политических действий (Super PAC) на позапрошлой неделе. Известно, что Адельсон выступал за ядерный удар по Ирану [17]. Этот 25-й по богатству человек в мире также является близким союзником правого премьер-министра Израиля Биньямин Нетаньяху и соратником Гингрича, чью кампанию он поддержал в 2012 году. Адельсон настолько близок к Нетаньяху, что вкладывает 50 миллионов долларов в год в бесплатную ежедневную газету Israel Hayom, нападающую на внутренних врагов Нетаньяху и с левой, и с правой стороны политического спектра. Двое настолько близки, что когда в Кнессете, законодательном органе Израиля, рассматривался законопроект, который бы повредил Israel Hayom, Нетаньяху выступил против него ценой распада собственного коалиционного правительства. Следующее коалиционное правительство было сформировано, только когда его партнёры пообещали не вносить связанных со СМИ законопроектов, которые бы повредили Адельсону.
Иранская политика Трампа будет зависеть от многих факторов, включая его отношения с Москвой, Эр-Риядом и Тель-Авивом, его позицию по военному вмешательству США в Ираке, Сирии и Йемене и требования Конгресса, в котором большинство держат республиканцы — многие из которых выступают против ядерного соглашения с Ираном. Но связи с МЕК — серьёзный источник для беспокойства и причина для иранцев сохранять бдительность и ясно заявить, что этот культ не представляет иранский народ и не является искренним защитником демократии в стране.