Голодная забастовка, изменившая колумбийский университет Толимы

Университет Талимы

С 6 до 15 июля 2016 года продолжалась голодная забастовка в Университете Толимы, в Колумбии. Девять человек, в их числе студенты, профессора и сотрудники, организовали голодовку, протестуя против серьезных административных, финансовых, демократических и управленческих проблем в ВУЗе, ответственность за которые, по их мнению, лежит на декане Хосе Хермане Муньозе Нунго.

Группа начала забастовку ^[2] [исп] после того, как все другие возможные каналы переговоров не сработали. Среди прочего, их требования ^[3] [исп] включали ответ декана на лист из 21 вопроса ^[4] [исп] и его отставку. Не только декан не хотел ^[5] [исп] покидать свою должность и отвечать на вопросы, но и управляющий совет университета ^[6] [исп] хранил молчание, тем самым растягивая голодовку на 9 дней.

Благодаря посредничеству комитета ^[7] [исп] местных жителей и присутствию министерства труда, соглашение ^[8][исп] по окончанию голодовки было подписано 31 июля и включало в себя отставку декана и документально заверенное согласие на принятие различных пунктов петиции.

Хосе Хавьер Сепера подвел итоги борьбы на новостном сайте Rebelión ^[9] [исп]:

En últimas, la sed de justicia en la Universidad es una necesidad, y se trata de intentar abrir nuevos espacios, realizar acciones colectivas en defensa de lo público pero exigiendo transformación estructurales – no solo consiste en buscar la captación de recursos económicos sino en repensar la Universidad, sus bases, directivas, acuerdos, normatividad, razones, sentimientos y proyectos que no sigan encaminadas al servicio del mercado, los grupos políticos y el servilismo politiquero sino para la soberanía de los pueblos excluidos de estos tiempos

По сути, жажда справедливости в университете – это необходимость, и она включает в себя попытку открыть новые пространства и осуществить коллективные действия в защиту общественного института. Но требования структурного преобразования состоят не только из привлечения средств, но и переосмысления университета, его штаб-квартиры, совета директоров, соглашений, правил, причин, чувств и проектов в таком направлении, чтобы они поддерживали неприкосновенность граждан, а не служили интересам торговли, политических групп и чиновников.

Группа забастовщиков написала в журнале El Salmón ^[10] [исп], что они пошли на голодовку не только в поддержу университета Толимы, но также, чтобы “защитить государственные университеты, которым в настоящее время угрожает политика приватизации, проводимая министерством национального образования”. Они также говорили о своей надежде на то, что общество возьмет на себя обязательство внимательно следовать за развитием этого процесса:

Debemos informar a la comunidad universitaria y a la comunidad en general, que este movimiento no se reduce únicamente a la renuncia de un rector, es un ejercicio de transformación radical de la Universidad del Tolima, en el marco de la AUTONOMÍA, la AUTORREGULACIÓN Y la CALIDAD ACADEMICA; por eso convocamos a toda la comunidad a construir un gran pacto social que permita, desde el debate, la configuración de una universidad moderna, al servicio de la región y no de los intereses politiqueros de turno. Rechazamos cualquier intento de violación de la AUTONOMÍA UNIVERSITARIA, como es el caso de la Ley 550, la Ley 1740 o las reestructuraciones amañadas y a dedo; tampoco aceptaremos la imposición de manera autoritaria de un rector por parte de ningún sector; es decir, el rector encargado y los demás asignados, deberán obedecer a un proceso de legitimación dentro de la comunidad académica.

Мы должны проинформировать университетское сообщество и общество в целом о том, что это движение не может быть сведено к отставке декана. Это попытка радикально изменить университет Толимы в сферах автономии, самоуправления и качества образования. По этой причине, мы призываем все сообщество собраться вместе и прийти к единому соглашению, которое, посредством переговоров, позволит структурировать современный университет, который будет находиться на службе у всего региона, а не у избранных политиков. В соответствии с законами 550 и 1740, мы отрицаем любое посягательство на самостоятельность университета, мошенническую реорганизацию или принятие на работу “по блату”. Мы также отказываемся принимать авторитарное положение декана в любой сфере. Другими словами, декан у власти, также как и другие сотрудники, должен проходить процесс подтверждения своих решений академическим сообществом.

В адрес университета звучало столько протестов, как онлайн, так и в обществе в целом, что декан Хосе Херман Муньоз Нунго почувствовал себя обязанным попросить – в рамках подписанного соглашения – о “прекращении враждебности и психологического давления”.

Профсоюзы и другие организации по всей стране объединялись, чтобы продемонстрировать солидарность с забастовщиками и их правами. Только в университете Толимы было три серьезных этапа поддержки: петиция, которая требовала отставки декана Муньоза и собрала более 3 000 подписей; решение университета поддержать забастовку и остановить все занятия с 12 июля и призыв членов университета к офису Колумбийского генерального прокурора о проверке декана и других официальных лиц на предмет хищения средств.

В Twitter были опубликованы многочисленные выражения солидарности и поддержки протестующим, c использованием хэштега  #HuelgaDeHambreUT ^[11] (УТГолоднаяЗабастовка)

Llamdo a la resistencia y la solidaridad con la huelga de hambre por la Defensa de la UT https://t.co/dDMcDJAGdl ^[12]

— Katiuska Fonseca ϟ (@kafonseca9) 10 de julio de 2016 ^[13]

Призываю к сопротивлению и солидарности с голодной забастовкой в защиту интересов университета Толимы.

#HuelgadehambreUT ^[14] no se rindan vale la pena luchar por el futuro. Así al gobierno no le importemos

— Juan B Restrepo (@juanbrestrepo) 10 de julio de 2016 ^[15]

Не сдавайтесь, будущее стоит того, чтобы за него сражаться. Если вы сдадитесь, мы не будем значить ничего для государства.

#HuelgadeHambreUT ^[16] Vamos todos mañana a apoyar a nuestros compañeros y docentes huelguistas.

— Camila Muñoz (@CamilaMGiraldo) 14 de julio de 2016 ^[17]

Давайте все завтра пойдем и поддержим наших друзей и учителей на забастовке.

“В национальном государственном образовании должны произойти большие перемены”

Чтобы лучше понять причины голодной забастовки, Global Voices взял интервью у одного из голодавших, Карлоса Артуро Гамбо Бобадиллы – блогера, новатора колумбийской блогосферы, а также писателя, активиста, учителя и президента Ассоциации союзов университетских профессоров (АСУП ^[18] [исп]). Несмотря на физическую усталость, он рассказывал в деталях о забастовки в своем блоге и на странице в Facebook в одном из своих постов ^[19] [исп]: “Я не думаю, что мог бы быть молчаливым протестантом, я не был рожден, чтобы быть проповедником смиренного молчания”.

Global Voices (GV): Давайте начнем с самого важного: как вы себя чувствуете физически и морально?

Carlos Arturo Gamboa Bobadilla (CAGB): El cuerpo se resiente bastante en nueve días de huelga de hambre, pero afortunadamente, según la valoración médica, no tengo ninguna complicación. La cuestión ahora consiste en descansar unos días y ejercer los cuidados correspondientes. Mentalmente los huelguistas salimos muy fortalecidos, logramos algunos objetivos concretos, pero sobre todo visibilizamos el problema de la Universidad del Tolima nacionalmente. Para que los problemas se empiecen a solucionar hay que aceptarlos primero, y creo que ahora muy pocas personas podrán mantenerse al margen de la realidad que padecemos.

Карлос Артуро Гамбоа Бобадилла (КАГБ):  Мое тело действительно ослабло после девяти дней голодной забастовки, но к счастью, согласно медицинскому осмотру, у меня нет никаких осложнений. Теперь я должен отдыхать в течение нескольких дней и следовать определенному режиму. Мы, забастовщики, чувствует себя более сильными духом. Мы добились некоторых ощутимых результатов, но превыше всего, мы сделали проблемы университета Толимы видимыми на всю страну. Чтобы разрешить проблемы, мы должны прежде всего признать их существование, и я думаю, что теперь очень мало тех, кто мог бы оставаться в потемках по поводу реальности, которую мы переживаем.

GV: Как бы вы определили свой опыт голодовки? Стоило ли это такой жертвы и угрозы вашей жизни? 

CAGB: Aunque fue extrema, en el sentido de que arriesgas mucho de ti mismo en ello, como experiencia humana me permitió reflexionar sobre algunas cosas, entre ellas el tema de la solidaridad que siempre me ha inquietado. Nosotros nos indignamos por todo, pero no actuamos y cuando alguien actúa no nos solidarizamos. En la Universidad encontré solidaridad de muchas personas, incluso de algunos muy distantes de nuestra forma de pensar. Padecer hambre es sentirse más humano, es acercarse a la condición animal que nos antecede, es también reflexionar sobre el sentido de la existencia porque si no te alimentas te descompones y eso te hace pensar en la vida en el sentido de estar “aquí”.

No creo que hubiese atentado contra mi vida, lo que hicimos los huelguistas fue un acto de desprendimiento por una institución que se hundía, es un símbolo de resistencia en donde la acción es igual de contundente a la idea.

КАГБ:  Хотя это и было экстремально, в смысле риска, которому мы подвергались, по-человечески это позволило мне поразмышлять о некоторых вещах, которые меня всегда интересовали, таких как солидарность. Мы расстраиваемся из-за всего, но не действуем, а когда кто-то другой действует, мы не показываем свою поддержку. Многие люди в университете проявляли солидарность со мной, включая и некоторых из тех, кто имеет другие взгляды. Страдать от голода – это значит почувствовать себя больше человеком, стать ближе к своей животной природе, которая предшествовала нашему сегодняшнему состоянию, а также возможность поразмышлять о смысле существования, потому что, если вы себя не накормите, ваше тело разложится, и это заставляет думать о жизни и значении нашего пребывания “здесь”.

Я не думаю, что я рисковал жизнью. Что мы, протестовавшие, делали было актом отстранения себя от утопающего заведения. Это символ сопротивления, в котором действия такие же убедительные как и идея.

GV: Каким вы видите будущее университета Толимы и государственного образования в Колумбии? 

CAGB: Lo que sucede en la Universidad del Tolima es casi un laboratorio de la situación de la educación superior en Colombia, con un ingrediente más, el fracaso de un grupo de poder que estuvo durante los últimos cuatro años al frente de su dirección. Ahora nos toca recomponer muchas cosas, la UT apenas lleva 60 años funcionando, digamos que está en su etapa embrionaria como institución. Es el momento de modernizarla, de blindarla contra la politiquería regional, de reorientarla académicamente, de entroncarla con la región, de limitarle su misión porque no podemos seguir intentando parecernos a lo que no somos.

Para la educación pública nacional se debe venir un gran cambio, los tiempos de posconflicto lo requieren. Sin un sistema educativo nacional que le apueste a la reconstrucción del país, será más difícil enraizar el sentido de la paz. Creo que la educación, si se orienta bien, es fundamental para la redefinición de la democracia, la ciudadanía y la activación de un sujeto en derecho. Esto se debe presionar, el Estado no parece muy interesado en ello, entonces seremos nosotros, las comunidades educativas quienes empujen ese cambio.

КАГБ: То, что происходит в университете Толимы – это показатель ситуации с высшим образованием в Колумбии вообще, с одним дополнением – провалом группы, которая была у власти последние четыре года. Теперь это наша работа – наладить многие моменты. Университет Толимы оперирует по меньшей мере 60 лет; давайте прямо скажем – он на начальной стадии своего развития. Пришло время модернизировать его, вооружить против регионального политиканства, определить его задачу, так  как мы не можем продолжать пытаться выглядеть теми, кем мы не являемся.

В национальном государственном образовании должны произойти большие перемены, пост-конфликтные времена этого требуют. Без национальной системы образования, которая видит своей целью восстановление страны, будет сложно закрепить мир. Я думаю, образование, если оно проводится правильно, это фундамент для переопределения демократии, гражданства и политической активности граждан. Эти программы должно быть продвинуты, а государство не кажется заинтересованным в этом, поэтому мы, образовательные коллективы, возьмем осуществление этой перемены на себя.

GV: Какую роль, по-вашему, образование сегодня играет в процессе сохранения мира в Колумбии?

CAGB: Esencial. La educación les permite a las personas adquirir otras dimensiones, otras lecturas del mundo, y sobre todo reconocer las posibilidades del saber. Para ello, los currículos deben ser transformados, deben estar en disposición de un proyecto de país, deben abandonar las falacias de la competitividad y el falso progreso como meta última y centrarse en esa primicia que Jacques Delors denomina «aprender a vivir juntos», es quizás lo que más nos falta como colombianos.

КАГБ: Важную. Образование позволяет людям приобретать различные составляющие и источники информации со всего мира, и, что важнее всего, видеть возможности, которые дает образование. Учебный план должен быть обновлен соответственно, это должно стать национальным проектом, должны быть оставлены ошибочные идеи конкуренция и ложного прогресса как конечного гола. Необходимо перенести фокус на идею, которую впервые развил Жак Делор, об “обучении жизни вместе”. Это то, чего, возможно, нам, колумбийцам, больше всего не хватает.

GV: Вы считаете себя активистом, писателем, учителем или кем-то еще?

CAGB: Creo que todo está imbricado en mí. No me imagino ser un docente sin capacidad de acción y pensamiento críticos, o un escritor encerrado frente a un ordenador intentando narrar o poetizar la vida sin vivirla de facto. Si observas con cuidado todas estas acciones están cruzadas por la palabra, creo que vengo siendo eso: un encantado por las palabras que generen acción transformadora. Si la palabra no busca transformar es mejor guardar silencio.

КАГБ: Я думаю, что все эти ипостаси переплелись во мне. Я не представляю себя учителем без способности действовать и думать критически, или писателем, “заключенным” за монитором компьютера и пытающимся повествовать или поэтизировать жизнь, а в действительности не проживать ее. Если внимательно присмотреться, все эти действия связаны между собой словами, я думаю о себе как о ценителе слов, которые вызывают трансформационное действие. Если слова не стремятся изменить, то лучше молчать.

GV: Относительно вашего заявления: “День, когда я проснусь без желания изменить мир, будет днем, когда мир изменил меня”. Вы верите, что такой день настанет?

CAGB: La frase surgió tratando de elaborar un cuento en el cual el personaje central debía ser un idealista. El cuento fracasó y quedó la frase. La guardé para mí, en el fondo soy eso, un idealista y me agrada serlo. No me gusta el mundo en el que nací y el que habito, que es peor hoy que cuando nací; quisiera cambiarlo y cada día lo intento, desde las acciones más pequeñas, estamos en el tiempo de la revolución de las pequeñas cosas, por eso luchar por cambiar una institución formadora como la Universidad del Tolima, merece todo nuestro esfuerzo. Espero ser idealista hasta el final, porque me hastía ver tanto conformismo; también me desagrada ver antiguos luchadores refugiados en el confort que provee el egoísmo del bienestar individual.

КАГБ: Это заявление появилось, когда я пытался развивать историю, в которой главный герой должен был быть идеалистом. Рассказ не получился, но это высказывание осталось. Я оставил его для себя. В моем сердце это то, кто я есть – идеалист – и я рад им быть. Мне не нравится мир, в котором я родился и в котором живу. Мне бы хотелось это изменить, и каждый день я пытаюсь сделать это посредством маленьких действий. Мы живет во времена революций, которые происходят посредством маленьких изменений; вот почему борьба за изменение такого института образования как Университет Толимы заслуживает наших стараний. Я надеюсь остаться идеалистом до конца, потому что я устал видеть столько конформизма. Я также не хотел бы видеть старых борцов, прозябающих в комфорте, предоставленным им эгоизмом индивидуального благополучия.

GV:  Есть ли что-то еще, чем бы вы хотели поделиться с миром?

CAGB: El deseo de cambio. Estamos supeditados a ello o feneceremos. Debemos frenar. El mundo va al desfiladero de su existencia. Cada día contribuimos con nuestro consumismo desaforado a depredar el planeta, es fácil de ver, pero difícil de cambiar. A veces quisiera tener el poder de resetear las mentes, eso es imposible, por eso soy profesor, porque considero que desde las aulas es posible cambiar el chip de la autodestrucción que hace tiempo nos implantó el capitalismo.

КАГБ: Жаждой перемен. Мы зависим от нее, в противном случае, мы прекратим существование. Мы должны остановиться. Мир направляется к завершению своего существования. Каждый день мы способствуем разграблению планеты Земля с нашим неизмеримым потребительством; это легко увидеть, но трудно изменить. Иногда я бы желал иметь возможность перезагружать умы, но это невозможно, и поэтому я профессор, так как я верю, что в учебной аудитории возможно перепрограммировать чип самоуничтожения, имплантированный нам когда-то.