Рена Халид Мусса
За последние два года о беженцах было написано многое. Но мы редко слышим самих беженцев, обычно — лишь несколько фраз. GlobalPost, международная новостная организация из группы PRI, попросила написать эссе пять молодых сирийцев, которые приняли сложное решение покинуть свой дом — и отправится в угрожающее путешествие из своей страны, в Турцию, Грецию и через южную Европу.
Это эссе Рены Халид Муссы, 29 лет, было опубликовано [1] на английском языке на PRI.org 31 мая 2016 года и размещается здесь с разрешения правообладателя.
Оставаться в Турции больше было нельзя. Идея Европы завладела моим разумом. В Турции, даже если у вас есть университетское образование, найти хорошую работу можно только в фантазиях.
Я начала своё путешествие в Стамбуле. Первой остановкой был Измир на побережье Эгейского моря. Я позвонила своим соседям из Сирии, которые, как я знала, жили в Измире, и спросила, не могла ли я пожить у них несколько дней, пока мне не позвонит контрабандист и не скажет, что пора ехать. После двух дней с ними мне позвонил человек, который должен был договориться с контрабандистом, и сказал прийти на место встречи. Я отошла от дома всего на несколько шагов, как он снова позвонил и сказал, что тем вечером поездка отменяется — изменилась погода. Поэтому я вернулась к своим друзьям.
На следующий день он снова позвонил мне. Он сказал, что мы сделаем это сегодня. И я собрала свою сумку и взяла свой спасательный жилет, который стоил мне многих денег. Были пробки, поэтому я опоздала на встречу с ним на полчаса. Контрабандист был зол на меня. Он сказал, что моя сумка слишком тяжела и я не могу её взять. Я сказала, что в моей сумке лежат важные вещи. Я сказала, что я женщина, а женщине нужно много вещей, не как мужчине.
Мы сели в такси, чтобы поехать к месту встречи с другими. По пути я дала ему 1200 евро (1300 долларов). Эта была цена за пересечение моря в Грецию, где я бы смогла начать свой путь в Европу. До того, как мы прибыли на берег, ему позвонили другие контрабандисты. Они сказали ему вернуться, потому что поездка снова отменилась. Нам пришлось заплатить за такси. Ещё 200 турецких лир (70 долларов). Я не была по-настоящему удивлена. Я ждала от незаконного путешествия всё, что угодно. Я забрала свои деньги и решила найти другого контрабандиста. Идея безопасного путешествия и хорошей погоды была лишь ложью, которую мы использовали для самоутешения. Я знала, что все они были лжецами, набивавшими кошелёк на торговле людьми.
Ещё через два дня я наконец нашла лодку. Я пошла в маленькую мечеть, и оттуда нас отвели в заброшенный дом. Мы все собрались в одном месте. Затем нас всех посадили в большой грузовик, как стадо овец. В 9 вечера мы прибыли в пустое место. Были слышны только звуки воды и ветра. Нам нельзя было говорить или включать фонарики. Так что мы надели свои спасательные жилеты в темноте. Они попросили мужчин помочь наполнить надувную лодку воздухом. На это ушло около двух часов. Когда они закончили, нам сказали спускаться на пляж маленькими группами без шума. После этого они принесли лодку на пляж и пересаживали нас, пока все не поместились. Я не знаю, как много нас было, потому что была ночь. Но я думаю, что вместе с детьми нас было около 60 человек.
Мужчины сидели на краю лодки, а женщины — на дне. Я сидела рядом с двигателем, в самой нижней части, ближней к воде. Мы думали, что поездка займёт только час или два, может, даже меньше. Но мы не знали того, что для этих людей наши души были лишь игрой. Мы даже не были в море. Именно это я наконец поняла, хотя было убийственно темно. Это было что-то вроде узкой реки или канала. Двигатель заводил водитель, обычно один из беженцев. Они вели лодку в обмен на бесплатный проход. Но на этот раз это был один из людей контрабандистов. Двое из них были с нами, пока мы не дошли до места, где, как мы думали, река выходила в море.
Я взяла свой телефон и включила GPS. Я была шокирована, поняв, какова длина канала. Мы всё ещё были далеко от моря. Нам понадобилось больше двух часов, только чтобы проплыть ту реку. Множество раз двигатель запутывался в водорослях. Он каждый раз останавливался. Когда мы прибыли к морю, нас ждала другая лодка, чтобы забрать турецкого водителя и заменить его алжирским беженцем. Когда за штурвал сел новый водитель, лодка начала вращаться вокруг себя, поднимая волны. Все на борту начали паниковать. Мы кричали, что хотим вернуться. Но никто не слушал. Наконец, алжирец взял контроль над лодкой, и мы начали успокаиваться. Но теперь мы были в море, и волны были так высоки, что иногда я чувствовала, будто лодка забирается на вершину горы и спускается вниз. Не было света, кроме луны. В небе сияли звёзды.
Я не знаю почему, но я не была так уж напугана. До того, как я села на лодку, я думала, что самой ужасной частью пути будет море, особенно ночью. Когда лодка поднималась и опускалась на волнах, голоса людей возносили молитвы. Мне казалось ироничным, что большинство людей не помнят о Боге, пока не попадают в беду. Молитвы становились громче, когда лодка поднималась на волнах выше. Мужчины говорили, что могут видеть огни острова. Сложно сохранять спокойствие, когда участвуешь в борьбе между жизнью и смертью. Путешествие казалось бесконечным. После двух часов мы увидели огни корабля. Это была греческая прибрежная охрана. Наконец, мы почувствовали себя в безопасности. Они не подошли слишком близко, чтобы волны нас не перевернули. Они зашли за нас, повернув огни в сторону острова, чтобы мы могли его видеть. Он был теперь так близко. Я не знаю как, но я на несколько минут уснула, хотя никто и не думал спать.
С помощью прибрежной охраны через ещё час мы прибыли на остров. После пяти опасных часов мы были счастливы и благодарны быть живы. В тот момент мы могли думать лишь об этом.
Рена сейчас живёт в Миндене, но вскоре планирует перебраться в Билефельд, город средних размеров на северо-западе Германии. Пару месяцев назад Рену проинтервьюировали иммиграционные службы, но она всё ещё ждет одобрения на трёхлетнее разрешение на жительство.