Хасан Джамус
За последние два года о беженцах было написано многое. Но мы редко слышим самих беженцев, обычно — лишь несколько фраз. GlobalPost, международная новостная организация из группы PRI, попросила написать эссе пять молодых сирийцев, которые приняли сложное решение покинуть свой дом — и отправится в угрожающее путешествие из своей страны, в Турцию, Грецию и через южную Европу.
Это эссе Хасана Джамуса, 24 года, было опубликовано [1] на английском языке на PRI.org 31 мая 2016 года и размещается здесь с разрешения правообладателя.
Ура! Наконец-то я в Германии. «Выходите из грузовика — крикнул контрабандист. — Мы в Мюнхене».
Меня не волновало, где мы были. Я просто хотел побыстрее выбраться из этого куриного грузовика. Я глубоко вздохнул и осмотрелся вокруг. «Мы и правда в Германии?» — спросил я сам себя. Было утро. Я никого не видел. Другие 20 сирийцев, бывших со мной в грузовике, быстро стали переодеваться. У меня совсем не было хорошей одежды, только грязные джинсы и уродливая куртка. Я не знал, что делать. Я ждал, что в любой момент подойдёт полиция и арестует нас.
Но в тот момент я просто попытался насладиться тихим и чистым воздухом после долгой, шумной поездки. Я не знал никого из других приехавших со мной беженцев. Мы встретились только в доме контрабандиста в Будапеште. «Ждите 15 минут, а потом уходите отсюда», — сказал нам водитель грузовика и уехал. Мы ждали. Затем я решил искать первого попавшегося полицейского на дороге.
Тогда я заметил смотрящих на меня двух парней и маленького мальчика. Они тоже были сирийцами из Дамаска. «Откуда ты?» — спросил старший. «Из Дамаска», — ответил я. «Говоришь по-английски?» Я сказал, что немного. «Мы едем в город Саарбрюккен. Говорят, что там очень хорошие люди, а процедуры для беженцев быстрее». Я подумал: почему бы нет?
Мы остановили такси, и я сказал ему по-английски, что мы хотим добраться до главного автовокзала. «Нет проблем, — сказал он. — Но есть ли у вас деньги?» Я ответил, рассмеявшись: «Да, есть». Как будто он знал, что это был наш первый час в Германии. Может быть, это был цвет нашей кожи. В такси я глядел в окно на эту прекрасную землю. Могу я построить здесь будущее? Я думал. Могу ли я действительно назвать эту землю своим вторым домом? Мои мысли были прерваны голосом водителя такси. «Прибыли», — сказал он.
Мы сели на первый автобус до Саарбрюккена. Ехали шесть часов. Я проспал большую часть пути, как ребёнок. Я ужасно проголодался и устал. В Саарбрюккене был лагерь для беженцев. Я увидел в лагере людей многих национальностей, не только сирийцев. Там было много очередей и много шума. Мне дали поесть и отправили в комнату. Я очень быстро поел и уснул.
Хасан сделал этот скриншот, когда по телевидению показали его родную улицу в Сирии. Хасан жил в пригороде Дамаска под названием Дарайя, месте активных боевых действий между сирийским режимом и силами повстанцев. (Хасан Джамус)
Первый полный день в Саарбрюккене оказался для меня очень сложным. Пришлось долго ждать в очередях за едой и бумагами. Но мне нужно было просто справиться с этим. Я больше не у себя дома. Я не сижу на своей кухне со своей семьёй, ожидая, пока моя мама приготовит хороший обед. Это теперь моя новая временная жизнь. Примерно через неделю меня перевели в другой лагерь. Я не знаю, почему. Я спросил администратора, и она с добротой сказала, что в Германии это нормально. «Вас переведут в другой лагерь в Трире», — сказала она мне. У неё была прекрасная улыбка.
Нам дали билеты на поезд и карту. В поездке я смотрел на лица немцев в поезде и думал: «Правда ли здесь нормально жить?» Я чувствовал себя некомфортно. Всё было новым, и я ощущал слабость. Лагерь в Трире был меньше, в нём было примерно в пять раз меньше беженцев. чем в нашем старом. Там не было места, чтобы поспать. Мы провели первую ночь в прихожей. Потом нас снова перевели. В том лагере просто не было достаточно места. Я так устал от переездов. Я просто хотел быть в одном месте. Все обращались с нами хорошо. Везде были большие улыбки. Они делают действительно трудную работу. Я думал. что люди здесь будут ненавидеть нас.
Мне всегда приходилось долго ждать, чтобы сесть на автобус, или получить еду, или принять душ. В лагерях невозможно заводить нормальных друзей. Вы не знаете, кто уедет, а кто останется. Вы просто ждёте, когда, если вам повезёт, вас переведут в дом.
К моему 28-у дню в Германии я привык быть в лагерях. Я разработал стратегии для получения еды. Люди попытались забыть и двигаться дальше. Они играли в спортивные игры, чтобы развлечься. Я думаю, что дети были по-настоящему счастливы. Они всё время играли, бегали и дрались. В Сирии теперь трудно такое увидеть. Я спал в палатке с 200 людьми. Сон был самой сложной частью. Всегда кто-то что-то громко делал — плакал ребёнок или смеялся выпивший. Жизнь не была идеальной, но мы могли подождать. Во всяком случае, мы были в безопасности.
Наконец, меня перевели в дом в маленьком городе Штадеккен-Эльсхайм. Меня не волновало название места, мне просто хотелось выбраться из лагеря. Я уже думал о приятной комнате и о том, как, быть может, я приготовлю себе хороший обед. Таковы были мои мечты в тот момент. В день перевода я проснулся в шесть утра, чувствуя счастье первый раз за многие месяцы. В лагере с нами попрощались очень мило. Автобус отправился, и я мысленно попрощался с лагерем, надеясь, что мне никогда не нужно будет сюда возвращаться.
Хасан перед доской на уроках немецкого языка в своём новом городе. Авторство: Хасан Джамус
Сначала они отвезли тех из нас, кто переезжал в Штадеккен-Эльсхайм, в муниципалитет, где мы зарегистрировали наши имена. Работники были очень милыми и снова улыбались. Они сказали по-английски, что шесть человек будут жить в доме, пока мы не получим наши разрешения на жительство на три года. Это было нормально, 5 лучше, чем 200. Нас отвезли к дому. Я не увидел никого на улицах, но у меня было чувство, что все знают о нашем приезде. День за днём моё доверие росло. Я помогал своим соседям, когда они хотели пойти к докторам и дантистам. Сначала я очень стеснялся разговаривать с немцами. Но куда бы я ни шёл, я видел улыбки.
Одним днём к нам пришла волонтёр, чтобы помочь нам. Она учит нас немецкому, и мы зовём её Миги. В сердце я называю её своей немецкой матерью. Я многое должен ей. Мне кажется, что все здесь улыбаются нам, но мы не улыбаемся. Как будто мы забыли, как это делать. Кажется, что, в конце концов, мне не нужна была еда или деньги или даже безопасная страна. Всё, что мне было нужно, это хорошая честная улыбка.
После 10 месяцев ожидания я получил разрешение на жительство. Теперь мне позволено остаться на три года, чтобы работать и учиться. Мне всё ещё нужно работать над своими языковыми навыками.
В будущее ведёт длинная дорога. Я больше не чувствую слабость, хотя мне больно каждый раз, когда я слышу новости. Мы принесли в Европу некоторые проблемы. Мне больно, когда я вижу, как новые политические партии пользуются выгодой и растут за наш счёт. На телевидении нас много. Они говорят, что большая часть из нас недостаточно образована. Или что мы радикалы. Эта цена за то, что случилось в Сирии, которую мы должны принять.
Но я человек с большими мечтами. Я всеми силами постараюсь доказать, что они неправы.