[1]Фото пользователя Flickr Vincent Ferron (CC BY-NC 2.0)
[Примечание редактора: оригинал данной статьи был опубликован в сентябре 2014 года; некоторые реалии могли устареть].
Эта статья публикуется в рамках цикла статей [2]блогера и активистки Марсель Шейваро, описывающего реалии жизни в Сирии в ходе продолжающегося вооружённого конфликта между силами, лояльными к правящему режиму, и оппозиционерами, которые хотят свергнуть его.
Очень немногие сирийцы не пережили обязательного переселения. Необходимость переезжать с одного места на другое, покидая ощутимое настоящее, вновь и вновь размышляя над воспоминаниями, пока они не изнашиваются. И, как и многие сирийцы, у меня тоже есть история с домами — «к счастью», должна добавить я, потому что у сотен тысяч людей сейчас есть лишь холодная палатка.
В моей прошлой жизни — я имею в виду «до революции» — я жила в милом семейном доме. Мои родители переехали туда, когда моя мама была беременна мною. Маленький дом в одном из престижных районов Алеппо, где я прожила 28 лет, большую часть которых я делила комнату со старшей сестрой.
В нашем доме доминировал зелёный. Моя мама, которая была очарована этим цветом, заполнила им нашу комнату: летние простыни и зимние одеяла, кухня, ванная и большая часть маленьких декоративных украшений. Что касается меня и моего отца, мы соревновались за место на полках для хранения книг по всему дому.
Двадцать восемь лет жизни в одном доме, в результате которых у меня возникли странные привычки, например, способность засыпать в шумнейшие времена, так как я привыкла к звукам оживлённой улицы за окном.
Я покинула его около двух лет назад, когда переехала в Великобританию для учёбы в магистратуре. Я сложила только два больших чемодана с одеждой, думая, что вернусь за остальными вещами. Как я ошибалась.
Вскоре после моего отъезда я стала одной из сотен тысяч активистов, разыскиваемых различными государственными службами безопасности из-за своей политической деятельности. Служащие госбезопасности дважды посетили дом моей семьи и, хвала Богу, что они никого не нашли там. Это, однако, сделало любую мою попытку посетить наш дом безумным риском, который можно было бы квалифицировать как самоубийство.
Перед тем как уехать в Турцию — в связи с угрозой безопасности, с которой она столкнулась лишь потому, что была «моей сестрой» — моя старшая сестра запаковала нашу жизни в коробки. Наши картины, наши книги, картины моих родителей (всё, что у нас осталось от них), их любовные письма, их одежда, наша одежда, наши детские игрушки, зелёные украшения нашего дома, женственные вещи, купленные для меня моей мамой в надежде на то, что однажды я выйду замуж, часы моего папы, которые я пообещала отдать мужчине, которого полюблю также сильно, как папу. Хотя я нашла этого мужчину, я не выполнила обещание: часы лежат в коробке где-то рядом с копиями книги, которую я когда-то опубликовала, но не имею ни копии сегодня.
Вся моя прошлая жизнь убрана по коробкам, скромным коробкам, которые не выдают своего великого содержания. И, как и мы, наши коробки ждут своего шанса на искупление или гибель в пожаре от вражеской ракеты, или дружеской — это не важно. Или, может быть, они будут также осквернены, как всё в этой стране, украдены безумцем, прячущимся за своим оружием.
После тех 28 лет мой опыт с домами резко изменился — за последние два года я спала почти в 50 зданиях.
В первые рождественские каникулы после моего первоначального отъезда мы знали, что меня разыскивают службы госбезопасности, но я рискнула проникнуть в свой город, Алеппо. И чтобы избежать служб безопасности, я спала в 20 разных домах, в новом каждый день. Тайно встречаясь со своей сестрой у друзей, мимолётно целуя её детей, не в состоянии объяснить им мою невидимость и важность хранения наших встреч в секрете.
Переезжая каждый день со своим чемоданом и ноутбуком, «который не должен содержать ничего, что могло бы уличить меня на контрольных пунктах режима». Переезжая из одного дома в другой, с бросаемыми вслед удивлёнными, довольно напуганными взглядами родителей моих друзей, которых я не могу винить.
В конце концов, все эти блуждания были безуспешны, поскольку они не сняли надвигающуюся опасность госбезопасности. Мои ночные посещения стали причиной, по которой моих друзей стали вызывать на допросы. В тот момент я решила покинуть эту часть города, никогда не возвращаться, оставив позади любимых, чтобы начать новую жизнь в другой части города, освобождённой Свободной армией Сирии.
Молодая женщина ищет дом для самостоятельной жизни, чужачка с другой религией и другой одеждой. Невооружённая женщина среди многих с оружием, которые могут им злоупотребить. Новые страхи, с которыми мне теперь приходится сталкиваться как активистке, решившей жить одной.
Тогда я перенесла первое столкновение со всем, во что верила: в военном обществе я уязвимая женщина, которой нужна мужская защита. Эта идея пугает и ослабляет сама по себе.
Мои друзья по революции и я решили найти квартиру в одном здании, чтобы они могли быстро придти мне на помощь, если она потребовалась. Это тогда мы недолго пожили вместе в Аз-Зибдии. Мой дом в Аз-Зибдии был квартирой на четвёртом этаже, что само по себе было угрозой безопасности из-за авианалётов. Это было пустое место, где не было ничего, кроме старого телевизора, который большую часть времени не работал из-за отключений электричества, нескольких матрасов на полу и плохо сделанной кровати в комнате, которую парни отдали мне. У нас также была маленькая плита, которую я убедила их купить после долгих споров о необходимости заменить покупаемые ими каждый день бутерброды домашней едой.
В том доме я научилась готовить большое количество еды, достаточное, чтобы накормить моих десятерых друзей-мужчин. В том доме я допоздна не ложилась, обсуждая политику и делясь личными историями о наших семьях. Я узнала их, а они узнали мои. Вместе мы пролили много слёз на балконе и нетерпеливо ждали наших до безумия безрассудных друзей. В том оживлённом доме, всегда полном бездомных активистов, я узнала, как во время войны частная жизнь полностью исчезает.
Нам пришлось быстро переехать из-за раздражённых соседей и прибытия в район ИГИЛ. Оба факта были важной причиной для новой охоты за домом. Нам удалось найти две квартиры в одном здании, и я переехала в тот дом в Аль-Мешхеде сама. Мои друзья никогда не переставали заботиться обо мне, выражая это даже в малейших деталях, как список покупок. У него был двор, который я украсила жасминовой беседкой. Я купила для этого дома занавески и буфеты и решила действительно считать его своим Домом. Как любой сириец, я искала что-то более личное и более интимное, чем чемодан в дороге.
Это в тот дом я пронесла рождественскую ёлку, чтобы праздновать с друзьями, несмотря на ИГИЛ. Это в том доме холод заставил меня плакать, так как все окна были разбиты и все мои попытки сделать его теплее провалились. И как только я поддалась иллюзии, что то здание действительно могло стать моим домом, патруль ИГИЛ остановил меня на близлежащей улице. Я чудом спаслась благодаря помощи и смелости моих друзей из Свободной армии Сирии. Для их и моей безопасности мы вернулись к переезду между домами друзей, чтобы одурачить ИГИЛ.
Тогда я провела некоторое время, переезжая туда сюда между Алеппо и Газиантепом, немного одежды здесь и там. В определённый момент у меня были сумки с одеждой в шести разных домах, что в итоге спасло мою жизнь. И после полного освобождения Алеппо от ИГИЛ мы вернулись к началу, ища новый дом.
Я сказал им, что ищу дом, который бы напоминал дом моей семьи. Мы искали и искали, пока наконец не нашли его, милый и опрятный. Это был дом новобрачных, которым пришлось бежать в Турцию. Я сказала им, что они могут сложить все свои заветные вещи в запертую комнату, и пообещала уважать их воспоминания, связанные с этим местом. И так и было.
Я провела в том доме два месяца, пока меня не арестовала бригада города Алеппо за отказ носить головной платок. Тот дом также был обыскан в тот день, и друзья чувствовали, что мне нужно покинуть Алеппо, и снова — снова — я должна была уехать, чтобы никогда не вернуться.
Сегодня я живу в комнате, которую не могу позволить себе сделать больше, и, возможно, в знак своей ностальгии, я покрыла её зелёным, всё ещё мечтая, как все сирийцы, вернуться к моим нагромождённым коробкам, к мои вещам, к месту во вселенной, которое я безопасно зову «Домом», чтобы вновь жить там и возвратиться к своим корням и своей истории.
Марсель Шейваро ведёт блог на marcellita.com [3] и Twitter-аккаунт @Marcellita [4], в основном на арабском. Вы можете прочитать остальные статьи в этой серии здесь [2].