Как ИГИЛ оставило на Сирии своё чёрное пятно

تصوير عدسة شاب حبي على فيسبوك

Лагерь ИГИЛ в Алеппо. Источник фото: Lens Young Halabi (Facebook)

[Примечание редактора: оригинал данной статьи был опубликован в августе 2014 года; некоторые реалии могли устареть].

Эта статья публикуется в рамках цикла статей блогера и активистки Марсель Шейваро, описывающего реалии жизни в Сирии в ходе продолжающегося вооружённого конфликта между силами, лояльными к правящему режиму, и оппозиционерами, которые хотят свергнуть его.

Когда меня попросили написать об Исламском государстве Сирии и Ирака [прим. редактора: далее ИГИЛ; организация признана террористической и запрещена в РФ], я несколько дней оставляла открытой пустую страницу на своём компьютере. Как мне писать об ИГИЛ для других, для людей, которые не перенесли столько же насилия и хаоса? И какую ответственностью несём мы как сирийцы, по сравнению с остальным миром, за создание ИГИЛ?

Для начала, мне нужно прояснить, что у сирийцев не было возможности пойти в «Супермаркет Победа», где продавались такие продукты, как опция бегства Асада в стиле Зина эль-Абидин Бен Али из Туниса или отставки, как случилось с Хосни Мубараком в Египте. Не было у нас и достаточно нефти, чтобы купить вариант с НАТО, как удалось Ливии. Вместо этого мы приобрели «Аль-Каиду» [прим. редактора: организация признана террористической и запрещена в РФ], которую нашли в жёлтой обёртке в корзине с уценёнными товарами.

Простыми словами, у нас, сирийцев, не было роскоши выбора, пока у других были планы избавиться от своих повреждённых товаров на нашей земле, используя кровь нашей молодёжи.

Через шесть месяцев после своего начала Сирийская революция, которая идёт уже четыре года, послала призыв SOS в день протестов, известный как «Пятница международной защиты» [анг]. Она призвала к установлению бесполётной зоны, прекращению продления дедлайнов, высылке послов, поддержке Свободной армии Сирии и международной интервенции.

Революция потребовала, чтобы каждый выполнил свою ответственность перед человечеством, и, так как призыв был открытым, на него — к сожалению — ответила «Аль-Каида».

Итак, ответственны ли только мы, сирийцы, за появление ИГИЛ? ИГИЛ не продукт наших улиц или наших планов. Они не нужны были нам, чтобы терроризировать других, и им не нужно было наше разрешение, чтобы прийти через наши закрытые аэропорта.

Вопреки тому, что говорят некоторые люди, они пришли к нам через открытые границы. Они пришли к нам через другие аэропорта, с паспортами своих стран. Они пришли к нам благодаря предрассудкам и страху бородатых мужчин, привлечённых видом крови ребёнка на руках одного мужчины.

Я не хочу, даже на секунду, чтобы мы как сирийцы отмывали свои руки от нашей ответственности за рост этого подобного злокачественной опухоли создания на нашей земле. В конце концов, некоторые присягнули на верность ИГИЛ из-за бедности. Старые приспешники Асада — эти лижущие ботинки любители власти — сделали то же в ожидании новой власти, для них мало разницы между стремлением к власти во имя ИГИЛ или Асада.

В своей наивности наши повстанцы продолжали, веря, что ИГИЛ пришло спасти нас, говоря, что было бы неблагодарностью обсуждать их недостатки, которые быстро стали преступлениями. Тысячи лицемеров, спекулянтов и торговцев религией и войной продолжали барахтаться в трусости, примером чего являются многие клирики, которые были слишком напуганы, чтобы предостеречь молодёжь от присяги на верность ИГИЛ.

Бедные бойцы Свободной армии Сирии были ослеплены снаряжением борцов ИГИЛ, которое, по сравнению с их собственными печальными винтовками, выглядело как что-то из игры Counter-Strike. Постепенно, они отказались от своего чувства принадлежности к своей родине и начали принадлежать убийцам.

Они закрепили наши кровавые политические и идеологические разногласия, пока мы не начали тонуть в зловонии крови, до той поры, когда некоторые из нас были готовы вступить в союз с дьяволом, лишь бы эта война закончилась. И это и случилось: мы стали союзниками дьявола. И они заставили нас бояться нашей светскости под тем предлогом, что она уничтожит наше единство. И чтобы защищать приоритет борьбы, они заставили нас бояться наших мечт о демократическом гражданском государстве.

Если всё это — наша ответственность, тогда мы также и заплатили нашей кровью за борьбу с этой организацией. И до недавнего времени мы были теми, кто страдал больше всего от её экстремизма и оккупации нашей земли. Мы также пострадали от её попыток промыть мозги нашей молодёжи. Мы, повстанцы, в доли секунды оказались в розыске в двух государствах, призывая другие страны выказать хоть какой-то интерес к будущему, в котором, мы уверены, лежат преступления — преступления не только перед нам как перед нацией, но преступления, которые окажут воздействие на всё человечество. Что родит этот экстремизм в будущем? И кто, среди невинных мира, станет его целью?

ИГИЛ оккупировало нашу страну, потому что они считают, что у сирийцев нет нации, о которой можно говорить. Для них мы продукт языческого Запада. Оккупация нашей страны была объявлена в Al Jazeera 9 апреля 2013 года, и с того момента ИГИЛ сражается с нами. Они сражались с нами как с революцией, которую они не признают, продолжая сжигать наши флаги и похищать наших повстанцев. И в отличие от других наших противников никто не осмеливается задавать вопросы.

Я всё ещё помню время, когда я ехала из Алеппо в Турцию по сельской местности и видела многие контрольные пункты ИГИЛ вдоль дороги, и болезненное понимание того, что они насильно изменили названия деревень в нашей округе. Теперь мало что показывает, что это Сирия. Они покрасили все революционные флаги чёрным. Они стёрли названия деревень, заменив их огромными чёрными камнями с надписью: «Исламское государство Ирака и Сирии приветствует вас».

Я боюсь высмеивать эту бесстыдную оккупацию. Я боюсь, потому что палестинцы когда-то высмеивали идею государства, которая, по их мнению, не могла быть реализована на их земле, и потому что иранские повстанцы когда-то смеялись над словами о том, что теологическое государство может пожрать их революцию. Я боюсь шутить над сложившейся ситуацией и прихожу в оцепенение при мысли о том, что я могу войти в первую стадию горя — отрицание — и закончить поцелуями и компромиссами.

Слова водителя автобуса, который заметил мою печаль, всё ещё звенят у меня в ушах. «Завтра пойдёт дождь и вся эта чернота исчезнет», — сказал он. И я молюсь, что дождь пойдёт над Эр-Раккой, Эль-Бабом, Манджибом и Мосулом и всеми районами, занятыми ИГИЛ. Но до этого, чтобы облака достигли их, дождь должен пойти над Дамаском.

Марсель Шейваро ведёт блог на marcellita.com и Twitter-аккаунт @Marcellita, в основном на арабском. Вы можете прочитать остальные статьи в этой серии здесь.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.