Француженка марокканского происхождения, мать убитого сына, обучает молодых людей важности единения

Латифа бен Зиатен (справа) рассказывает студентам о своем сыне Имаде, который был убит исламским экстремистом Мохаммедом Мера. Ученики обнимают ее после окончания лекции. Одна из девушек говорит, что Латифа напоминает ей ее собственную мать. Автор: Marine Olivesi. Использовано с разрешения PRI.

Латифа бен Зиатен (справа) рассказывает студентам о своем сыне Имаде, который был убит исламским экстремистом Мохаммедом Мера. Ученики обнимают ее после окончания лекции. Одна из девушек говорит, что Латифа напоминает ей ее собственную мать. Автор: Marine Olivesi. Использовано с разрешения PRI.

Изначально статья была написана Marine Olivesi [анг.] для The World [анг.] и опубликована PRI.org [анг.] 23 декабря 2015 года; она переиздана здесь в рамках соглашения об обмене материалами..

Латифа ибн Зиатен представляется ученикам средних и старших классов одной фразой: «Я мать Имада».

Пара сотен французских подростков, сидящих перед ней, возможно, никогда не слышали это имя раньше, но все они знают имя человека, который убил его.

В марте 2012 года Мохаммед Мера [анг.], француз алжирского происхождения, убил семерых человек в серии обстрелов по всей Франции, в том числе трех детей в еврейской школе. Череда убийств, совершенных Мера, и последующий розыск положили начало темной полосе событий — радикально настроенные молодые люди, рождённые во Франции, вышли на войну против своей страны.

Первой жертвой Мера стал 30-ти летний десантник, не находившийся при исполнении, Имад ибн Зиатен — сын Латифы.

С тех пор она объехала всю страну, посещая школы и тюрьмы. Она всегда рассказывает свою историю стоя, отдавая дань своему сыну, который отказался лечь, прежде чем Мера застрелил его. И она начинает свой рассказ с того дня, когда она прибыла во Францию.

«Я приехала из Марокко, когда мне было 17 лет, — говорит она тихим голосом. — Я не умела читать. Франция приняла меня, и мои соседи помогли мне. Они научили меня говорить и писать. После этого я и мой муж завели семью. У нас было пять детей. Это была моя мечта, но в то же время и большая ответственность.

Я работала все время, по восемь часов в день. По выходным я готовила, чтобы заработать дополнительные средства, чтобы заплатить за детскую одежду, частные уроки, каникулы. Мои дети выросли с большим чувством собственного достоинства, с уважением и любовью. Они были моей гордостью. Мохаммед Мера лишил меня всего, чего я достигла».

Латифа говорит, что жизнь в то время была тяжелой, но было легче интегрироваться. Ее соседи были французами. Теперь, говорит она, большинство иммигрантов живут в гетто, в изоляции, которая дает им мало шансов узнать о правилах поведения в новой для них стране. Их дети, рожденные во Франции, часто растут, чувствуя себя гражданам второго сорта.

Но не одно лишь общество подводит таких детей, как Мохаммед Мера. «Отец подвел его, бросив семью», — говорит Латифа. А также его мать. Она заново женилась и передала ребенка под опеку.

Латифа подводит итог всей его дальнейшей жизни: Мера бросил школу, совершил несколько мелких преступлений и угодил в тюрьму. Там он встретил радикальных мусульман, и, как говорит Латифа, «превратился в монстра».

После обстрелов дети из окраин сделали его примером для подражания, образцом для потерянного поколения.

Латифа рассказывает о ее визите в район, где рос Мера, всего через несколько дней после смерти ее сына и самопровозглашенного джихадиста, убитого в конце 30-ти часовой осады.

«Я увидела группу молодых людей, сидящих на улице», — говорит Латифа. Я подошла к ним и спросила: «Вы знаете, где жил Мера?» Один из них улыбнулся и сказал: «Мадам, Мохаммед Мера – мученик! Он герой ислама! Он поставил Францию на колени». «Боже мой», — подумала я. Когда я услышала это, моего сына как будто убили во второй раз.

Я посмотрела на них и сказала: «Вы знаете с кем вы говорите? Я мать Имада. Мера не мученик. Он не герой. Он убийца».

Латифа говорит, что ребята были ошеломлены и им стало стыдно. Они встали, окружили ее и стали просить прощения.

Она искала информацию об убийце, но вместо этого увидела перед собой новую задачу. Латифа поняла, что должна рассказать о другой стороне истории — ее истории и истории большинства иммигрантов и мусульман, родившихся во Франции, которые живут мирной жизнью и служат своей стране, как служил ее сын. Это ее будущее.

Она хочет, чтобы эти люди стали моделью поведения для подростков в классе, многие из которых относятся к первому поколению детей иммигрантов во Франции.

Она говорит о школе, о религии, семье и дети ее понимают. По окончании лекции, мальчики-подростки подходят к ней чтобы обнять. Девушка заливается слезами, говоря, что Латифа напоминает ей ее собственную мать.

В этом году Латифа посещает их уже во второй раз. Район, в котором находится школа, один из самых бедных в регионе. 70% учеников получают государственную помощь. Фабьен Мартен, директор средней школы имени Пьера и Мари Кюри, говорит, что в первое свое посещение Латифа была как пожарный на вызове.

«Присутствовало некоторое напряжение после атак на Charlie Hebdo [анг.]», — говорит он. Около 50-ти студентов отказались почтить память погибших минутой молчания на следующий день после атак. Некоторые ученики разозлились и наговорили таких вещей, которые мы никак не могли допустить. Ее визит помог нам преодолеть разрыв и восстановить диалог с учениками.

«С тех пор школа прошла длинный путь», — говорит он.

Дети смирились с тем, кто они есть: другие, но тем не менее французы.

Перед тем как уйти, Латифа спрашивает, могут ли они спеть национальный гимн? Все начинают подпевать, немного фальшиво, но с уверенностью в голосе.

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.