Вырезка из коллажа “Мой дорогой папочка”: “За справедливость. За свободу”. Предоставлено: Nurul Hana Anwar
Эта статья, написанная Сарой Нгу [1] [анг] для The World [2] [анг] изначально появилась на PRI.org [3] [анг] 25 ноября 2015 года. С разрешения авторов она была опубликована на Global Voices в двух частях.
В первой части [4] мы познакомили вас с начавшей недавно писать Нурул Ханой Авар, которая является дочерью малазийского политического заключенного Анвара Ибрагима. В этой части статьи она объясняет, почему решила издать глубоко личную книгу “Sayang Buat Papa” (“Мой дорогой папочка”).
Вот о чем история Нурул Ханы Анвар. В январе этого года ее учитель в колледже задал классу придумать проект с коллажем. Она решила посвятить его аресту своего отца в 1998 году и недавнему судебному разбирательству. Когда она попыталась создать подобный творческий проект, учась в школе, поднялось много шумихи. Администрация школы попросила ее прекратить, так как они не хотели проблем.
На родине все знали, кто она, но здесь, в Нью-Йорке, она была просто очередной девушкой в хиджабе. В конце семестра она отдаст свой коллаж преподавателю, и ничего не случится.
Когда она только начала создавать свой коллаж, то открыла на ноутбуке папку, где хранила отсканированные страницы писем отца, которыми они обменивались во время его заключения. Эту папку она не открывала целых десять лет. “Я начала плакать, а затем из меня буквально полились ручьем эмоции”, – говорит она.
Ее снова начали мучить воспоминания. Она вспомнила о ночи 20 сентября 1998 года. Вот как она пишет об этом в своей книге:
I was awakened by noise and commotion, which made me confused but curious. I wanted to know why these unfamiliar sounds came at this late hour of night, when everyone should be asleep. My aunt who took care of me quickly locked the door… I jumped out from bed and quickly unlocked the door. My aunt tried to stop me, but she was too late; I was already outside the room.
Я проснулась от шума и какой-то возни, что смутило меня, но в то же время, мне стало любопытно, что происходит. Мне хотелось узнать, что это за странные звуки доносятся в такое позднее время, когда все обычно спят. Моя тетя, смотревшая за мной, заперла дверь…Я соскочила с кровати и быстренько отперла ее. Тетя пыталась меня остановить, но было поздно; я уже была в другой комнате.
Несколько мужчин в масках и в черной одежде стояли около входа в спальню ее родителей. Снаружи были слышны крики толпы “Reformasi!” [реформы], которая собралась под окнами, чтобы поддержать ее отца. Ему дали час, чтобы собрать вещи. Вместе с семьей его вывезли в белом фургоне; полиция заранее расчистила улицы, чтобы никто не смог помешать. Фургон остановился. Они вывели ее отца и повели по пустынной улице. Его семья смогла узнать о его местонахождении только через девять дней; они нашли его в тюрьме в луже крови. Начальник полиции жестоко избивал его, что привело к потери сознания на целых два дня.
В течении шести лет малазийский лидер оппозиции находился за решеткой. В течение этих шести лет Нурул Хана росла без отца. Они обменивались письмами, пока он был в тюрьме. Одно из этих писем попало в книгу: “Моя милая маленькая Хана, ты так радуешь своего папу, продолжай в том же духе. Заботься о своих зубках, делай домашнее задание, усердно учись, почаще улыбайся и не сутулься! Запомнила? Люблю тебя, папа”.
Постепенно она привыкла навещать отца в тюрьме и решила, что большинство детей чаще всего видят своих отцов именно в заключении. Никто не сказал ей, почему ее папа сидел в тюрьме: слово “педерастия” в ее присутствии никто не употреблял. Каждый раз, когда кто-то уверял ее, что “все будет хорошо”, ей было интересно, но она никогда не спрашивала вслух: “Что именно будет хорошо?”
К обвинению в педерастии в государстве с большим количеством людей, исповедующих ислам, относятся с осторожностью, тем более, что Анвар – истинный мусульманин. “Он всегда представал перед всеми как человек с высокими моральными устоями, ведь он исповедует ислам. Поэтому лучший способ устранить его – приписать ему сексуальные отношения с кем-либо. А если у вас нет доказательств того, что его видели с женщиной, то вы волне можете обвинить его в педерастии”, – поделилась [5] [анг] Латифа Коя, один из его адвокатов.
Газеты, чаще всего придерживающиеся консервативных взглядов в той манере, как они подавали материал относительно сексуальных отношений, в своих статьях не дали никаких деталей [6] [анг] по поводу предполагаемых гомосексуальных выходках Анвара. Закон, запрещающий педерастию, вышел в Малайзии еще в то время, когда она была британской колонией; исследования показали [5] [анг], что по нему судили лишь 7 раз в перид с 1938 по 2009 года, и четыре раза из семи относятся к Анвару.
Вырезка из коллажа “Мой дорогой папочка”. Предоставлено: Nurul Hana Anwar
Высший Малайзийский суд в итоге отменил приговор по педерастии, частично в следствие предоставленных доказательств [7] [анг], которые были обнаружены после признаний важных свидетелей, неоднократно подвергавшихся пыткам со стороны полиции. Анвара освободили в 2004 году. Только в 12 лет, читая новости, Нурул Хана начала понимать, за что ее отец был заключен в тюрьму.
“Я постепенно соединяла части этой мозаики,” – сказала она. ” ‘Что это значит?’ думала я. Я никому не рассказывала, так как предполагалось, что я оставалась в неведении. Я не говорила об этом даже с мамой, потому что не хотела ее обременять.”
Проект с коллажем из газетных вырезок, писем и фотографий стал для нее способом соединить по кусочкам собственные воспоминания.
“Я вложила в него [коллаж] все свои чувства, и это очень помогло – ведь я держала их в себе на протяжении долгого времени”, – сказала она, – “В течение шести лет у меня было нормальное детство, но мне так грустно, что мой папа не видел, как я росла другие шесть лет, а это тот возраст, когда тебе необходимо иметь отца рядом.”
С 2004 по 2015 год у семьи Анвар была передашка. Анвара временно отстранили от политики из-за судимости, так что он принял предложение Джорджтаунского университета и переехал в Америку вместе со своей семьей, где Нурул Хана и ее братья и сестры стали ходить в школу. Впервые они могли свободно ходить по улицам, не привлекая всеобщее внимание. Они смогли облегченно вздохнуть и забыть о прошлом.
Спустя время они вернулись в Малайзию. Ее старшие братья и сестры выросли, получили работу, вступили в брак и завели детей. У Анвара появился отличный шанс вернуться в политику. На выборах 2013 года он возглавлял союз мусульман, китайцев и индийцев, чтобы выиграть народное голосование.
Но его союз не смог выиграть большинство мест в правительстве из-за избирательных махинаций. Представители правящей партии стали тонко намекать [8] [анг], что власть действующего премьер-министра Маджиба Разака недолговечна.
Самой большой тревогой для семьи Анвар стал суд. В 2008 году один из его первых помощников сообщил в полицию, что Анвар изнасиловал его. Анвар подчеркнул тот факт, что молодой помощник был физически намного сильнее его, учитывая, что он так и не оправился от многочисленных побоев 1998 года. Затем приговор изменился, и наказание предписывалось за “сексуальные отношения по обоюдному согласию между лицами мужского пола”, но помощника никто в этом не обвинял. Суд оправдал Анвара, но это решение было обжаловано. Заключительное судебное разбирательство было назначено на февраль этого года.
Нурул Хана не переставала думать о суде, пока составляла коллаж. Она решила, что подарит его своему отцу, когда полетит в Малайзию, где соберется вся семья, чтобы услышать финальный вердикт. Она держала проект в тайне, показав его только в день судебного разбирательства перед всеми членами семьи. Все были удивлены. “Впервые я говорила о том, что чувствую”, – сказала она о коллаже. Ее родные начали плакать.
“Реакцию моего отца трудно увидеть в живую, она проявляется в его письмах – типично для папы, знаете”, – сказала она, улыбаясь. “Позже он написал мне письмо, где сказал, что очень мною гордится”.
На следующий день приговор был вынесен: суд посчитал Анвара виновным в педерастии и приговорил его к пяти годам лишения свободы.
“Я не могла выдавить из себя ни слова,” – сказала Нурул Хана. Молчание, которое мучило ее впервые в шесть лет, вернулось снова в возрасте 23 лет.
Но затем Нурул Изза, ее старшая сестра, которая также является политическим деятелем, приободрила ее и посоветовала высказаться, издав книгу. Сначала она затрясла головой. Она пояснила: “Когда я закончила, я не могла заставить себя взглянуть на сделанное”.
Мысль о том, чтобы издать книгу, поделиться с людьми своими чувствами, казалась для нее слишком тяжелой. Но спустя несколько дней – “Я не очень решительный человек”, поделилась она – девушка передумала. Она захотела рассказать об Анваре как об отце, а не как о политическом деятеле.
Анвар Ибрагим с дочерью Нурул Ханой Анвар на обложке “Моего дорогого папочки”. Предоставлено: Nurul Hana Anwar
“Мне кажется, книга ждала момента, чтобы выйти в свет, еще с 1998 года. Никто не писал о моем папе как о семейном человеке… Люди всегда видят в нем только политика, я же вижу в нем отца, которого осудили за то, что он не совершал. Люди не видят в нем чьего-то отца или деда. Они не знают, что он поет своим внукам колыбельные, или такие вещи, что если мы вместе обедаем или ужинаем, приходят все члены семьи. Особенно во время Рамадана: мы всегда вместе соблюдаем пост”, – сказала она.
Из-за того, что его “индивидуальная” и “политическая” стороны тесно переплетены, даже изображение “индивидуальной” стороны Анвара неизбежно станет политическим актом. Когда я спросил, был ли у нее какой-то политический умысел, когда она решила издать книгу, она просто помотала головой, но затем пояснила: “Если бы другие семьи считали, что его осудили честно, они бы не были на его стороне. Все наши друзья и родственники поддерживали друг друга. Если вы хотите поговорить об этом, то вы убедитесь, что это не правда, потому что мы все держимся вместе.”
Когда она вернулась после суда в свой колледж в Нью Йорке, она сказала: “Мне было тяжело продолжать мой проект, я не могла сосредоточиться. Единственное, что двигало мной – это желание чувствовать отца рядом во время учебы, потому что он всегда поощрял меня за успехи в школе в своих письмах. Я хотела, чтобы я ощущала его, несмотря на то, что он далеко”.
Фраза “быть хорошая дочерью” для нее определенно значит “принимать участие в политике”. Это касается и остальных детей Анвара, каждый из которых, так или иначе, связал свою жизнь с политикой.
Когда я встретился с Нурул Ханой в пятницу утром, она почти закончила свое эссе о расизме. Заинтересовавшись в истории и поведении Америки в отношении различных рас, она прочитала на эту тему пару книг, одна из которых – “Между миром и мной”, написанной Та-Нехиси Коутсом – ей очень понравилась.
Она зачитала любимую строку: “Вы не сможете забыть, скольким они нам обязаны и как они превратили наши тела в сахар, табак, хлопок и золото”. Эта книга является своего рода письмом чернокожего Коутса своему сыну, в котором он просит – и всех остальных – никогда не забывать историю Америки. Не забывать, что за “американской мечтой” – искалеченные тела тысяч чернокожих людей, тела, которые открывают глаза на жестокую ложь, скрытую в этой мечте.
Большинство молодого поколения Малайзии не знают, что произошло в 1998 году. Они были слишком маленькими, чтобы понять, как и сама Нурул Хана. В какой-то степени эта книга обращена к ним, чтобы показать небольшой кусочек истории их страны, приоткрыв завесу кулис государства и обнажив искалеченное и покрытое синяками тело ее отца.
Притеснение и заточение Анвара в тюрьме может быть знамением того, что может вскоре произойти. В прошлом году правительство решило вернуть [9] [анг] еще один закон со времен колонии “О призывах к мятежу” для пропаганды более “стабильного и гармоничного государства”. После этого под стражей оказалось 30 политиков и активистов [10] [анг], в том числе карикатурист [11] [анг], Зунар, которому светит 43 года лишения свободы за его книги и публикации в Twitter карикатуры на осуждение Анвара.
В прошлые выходные Малайзию посетил президент США Барак Обама, который проводил саммит Ассоциации государств Юго-Восточной Азии. Нурул Изза Анвар, член правительства и старшая дочь Анвара, обратилась [12] [анг] к Обаме с просьбой привести правительство Малайзии к ответственности за нарушение прав человека.
Но чтобы свернуть соглашение по Транстихоокеанскому партнерству, Обаме нужен премьер-министр Наджиб Разак. Тогда он сможет побороться с жестоким экстремизмом, который особенно велик из-за географического положения Малайзии и мусульманской веры. Ислам в Малайзии становится все более политическим и все сильнее укореняется. В борьбе за сохранение власти правящая партия пытается прикрыться религией, выдвигая мусульманские установки и при этом принижая людей, не исповедующих ислам. Этим они создают [13] [анг] “рассадник” для новых членов ДАИШ – в настоящий момент более 200 жителей Малайзии замечены [14] [анг] в связях с ДАИШ.
Мой разговор с Нурул Ханой редко затрагивает эти геополитические темы волнующего характера. Она больше обеспокоена здоровьем своего отца – ему необходимо полное лечение и операция, что государством не предусмотрено – вместо этого они подсовывают без его ведома двойную порцию обезболивающего. Конкретные вопросы, которые она поднимает, носят личный характер: например, что правительство стало намного жестче по сравнению с 1998 годом, и позволяет звонить ему только одному человеку (жене), а не пяти, как раньше. Мама включает на телефоне громкоговоритель, так что каждый может услышать своего отца.
Ближе к концу мы завели разговор об искусстве и поэзии. Она рассказала мне о стихотворении, которое зачитала во время презентации книги – “Gadis Kecil” (Маленькая девочка), написанном Усманом Авангом, заслуженным национальным поэтом Малайзии.
Стихотворение начинается со сравнения маленькой девочки со стойким и тоненьким деревцем, которое продолжает стоять, в то время как другие деревья ломаются во время сильной бури. Девочка бродит повсюду в надежде встретиться в отцом, которого отправили в заключение за борьбу с гнетом людей; между ними протянута колючая проволока. Рассказчик предлагает руку помощи девочке, но она отказывается, говоря: “Мне не нужны деньги, дядя, только бумага и книги”. Он жалеет ее, но она отвечает: ” Не расстраивайся, дядя, будь спокоен”. Это совсем юная девочка, отмечает автор, но у нее “взрослая душа” из-за всего, что произошло в ее жизни. Он спрашивает: “Разве взрослому мужчине не стыдно,/ желая помочь страдающим заключенным,/ попросить совета у дочери одного из них,/ как остаться смелым и сильным?”
Нурул Хана переводит мне последнее предложение стихотворения:
“Десять таких детей, как она, могут противостоять силе тысячи тюрем.”