- Global Voices по-русски - https://ru.globalvoices.org -

Об освещении парижских терактов и другие мысли о журналистике

Категории: Ближний Восток и Северная Африка, Западная Европа, Иран, Франция, гражданская журналистика, идеи, международные отношения, СМИ и журналистика, The Bridge
Arash Azizi reported on Paris' reactions to the November 13, 2015 attacks the day after at the scene of one of the attacks at Bataclan. Image from Manoto report.

Араш Азизи ведёт репортаж о реакции парижан на теракты 13 ноября 2015 года рядом с театром «Батаклан», местом одной из атак, на следующий день после событий. Изображение из репортажа Manoto [1] [перс]. [1]

Араш Азизи (Arash Azizi) — иранский журналист, ранее работавший на BBC, а сейчас — в базирующемся в Великобритании персидском СМИ Manoto. Он был отправлен в Париж в субботу 14 ноября, на следующий день после атак, для освещения визита президента Ирана Хасана Рухани. Когда поездка президента была отменена, Азизи был оставлен для освещения [1] [перс] последствий терактов. 

«Ты ничем не отличаешься от других мейнстримных журналистов», — написала мне придерживающаяся левых взглядов подруга, разозлённая моим случайным замечанием о том, что некоторые смерти могут быть более «заслуживающими освещения в СМИ», чем другие (поставленные мной кавычки, судя по всему, не помогли).

Мой изначальный аргумент, однако, был прост: человеческие страдания и смерти — обычное дело по всему свету. Парижские атаки стали всемирным «хитом» не из-за особенно высокого количества погибших (около 130-ти), но из-за того, что они произошли в городе «первого мира», который обычно считается «безопасным». То, что взрывы в Багдаде и Бейруте убили примерно столько же человек, в подобных же атаках, проведённых той же группировкой, не меняет одного грустного факта. К сожалению, массовые убийства намного более часты в Багдаде и Бейруте и, следовательно, меньше «заслуживают освещения в СМИ». По определению, чем событие необычней, тем более оно «заслуживает освещения в СМИ». К примеру, если бы в Багдаде за целый год не случилось ни одного взрыва, это бы упоминания в новостях точно заслужило. Вне 15% территории мира, где люди живут в пузырях безопасности, человеческую жизнь отнять значительно легче.

Так что, у моей подруги не было права злиться? 

Конечно, было. Такое неравенство в нашем мире — жестокое наследие сотен лет колониализма и угнетения. Забудем все радостные чествования «глобализации», факт остаётся фактом — в 2015 году наша мировая система остаётся феодальной в одном фундаментальном смысле: то, где вы рождаетесь, более почти всех других факторов определяет ваши шансы на успех (и то, как долго вы проживёте).

Ожидаемая продолжительность жизни [2] в богатейшей стране Африки — ЮАР — составляет 59 лет. Это на целых 20 лет меньше, чем в Европе и некоторых странах Восточной Азии. Ещё одно сравнение: это только на девять лет выше, чем средняя ожидаемая продолжительность жизни в мире в 1950 году, и на 11 лет ниже, чем современное среднее значение по миру в 70 лет. И взгляд на статистику для чернокожих жителей ЮАР [3] [анг] создаёт ещё более ясную картину нашего поразительно неравного мира. Медиа должны найти способ напоминать общественности об этой фундаментальной реальности.

Но проблема в том, что это не «Медиа» (я намеренно использую заглавную букву) каким-то чудесным и злостным образом приводят в жизнь расистский заговор, заставляя «ценить» некоторые жизни больше других. СМИ обычно отражают некоторые из существующих норм, ценностей и предрассудков общества, хотя, к счастью, некоторые финансируемые государством СМИ, такие как BBC или канадская CBC, также бросают вызов многим из этих предрассудков. 

Снисходительное мнение некоторых либералов о том, что Медиа приводят массы в отупение, не совсем верно. Тёмные силы, подобные расизму и предрассудкам, имеют глубокие корни в нашем обществе, и различные медиа работают с ними по разному. Некоторые решают бороться с ними, некоторые их поощряют (возьмите Fox News). Но оруэлловская концепция единого «Средства Массовой Информации», управляющего нашими мозгами, à la «1984», не совсем отражает реальное положение вещей.

Arash interviewed an Iranian-Parisian who explains he almost attended the concert at Bataclan that was attacked. Image from Manoto report.

Араш берёт интервью у имеющего иранские корни парижанина, который отменил планы пойти на концерт в театре «Батаклан», прерванный одной из атак. Изображение из репортажа Manoto [1] [перс].

Правда, что монополистическое владение СМИ представляет собой проблему во многих странах. В нашем капиталистическом мире большая часть источников информации контролируется горсткой людей. Даже в случае общественных СМИ, подобных BBC, не хватает демократического надзора, и на высочайших уровнях всем зачастую заправляют определённые «люди в костюмах». Но как журналист я могу сказать вам, что журналисты и работники медиа не просто бессильные овцы, лишь транслирующие пропаганду владельцев медиа. Годы объединения и борьбы со стороны журналистов значат, что мы обрели определённую степень автономии. Люди обычно становятся журналистами не потому, что хотят быть наёмными писаками правящего класса, а потому, что они преданны некоторой версии идеи сообщать правду [обществу] и говорить правду власти.

Что возвращает меня к сравнению Парижа с Багдадом и Бейрутом.

Правда ли, что «Медиа» не сообщили о тех злодеяниях? Конечно, нет. Они сделали это и они делают это каждый день. Прямо сейчас я проверил сайт BBC — на главной странице новости о погибших в Палестине и гражданской войне в Колумбии. Или возьмите пример беженцев. Можем ли мы честно сказать, что «Медиа» недостаточное время посвятили проблеме беженцев? Или что они были направлены против беженцев? Конечно, это также зависит от конкретных СМИ, о которых мы говорим — но Daily Mail этого мира были, вероятно, не более значимы, чем СМИ, отнёсшиеся к проблеме с сочувствием.

Так что если знания о международных событиях не достаточно широко распространены в определённом обществе, это не может быть просто виной Медиа. 

Это не значит, что освещение событий в СМИ не за что критиковать. Это просто значит, что критика теряет значение, если ей не предшествует значительное исследование или размышления или она оперирует лишь обобщениями.

Одним из возможных направлений критики является короткая историческая память журналистов. Как журналист и одновременно студент-историк я это очень хорошо понимаю. Как люди, чей заработок связан с ежедневными изменениями в ситуации, журналисты могут иногда упустить из виду большую (историческую) картину. Обычные события могут быть приняты за удивительные; всеобщие предрассудки, которые могли бы быть рассеяны дозой исторических знаний, могут быть приняты за само собой разумеющееся.

К примеру, об ужасающих событиях прошлой пятницы многие сообщили как о «беспрецедентных» в послевоенной Франции. Однако 17 октября 1961 года 30-тысячная демонстрация в Париже в поддержку независимости Алжира [4] была жестоко подавлена французской полицией. По официальным подсчётам, число погибших составило 40 человек, хотя считается, что оно равнялось почти двумстам.

Но за этим пробелом в репортажах не стоял какой-то расистский заговор. Это была простая нехватка исторических знаний, серьёзная проблема для многих журналистов, часто лучше разбираются в текущих событиях, чем в истории, хотя можно сказать, что последние также, если не более, полезны для честного исполнения наших профессиональных обязанностей.

Что из этого всего можно понять?

Что вместо огульных разоблачений заговоров полезнее взаимодействовать с вашими медиа и показывать, где они ошибаются — но также помнить, что СМИ не существуют отдельно от общества.

Нужно также не забывать о самой частой причине плохой журналистики: нехватка ресурсов.

В последнее время медиа-индустрии приходится нелегко — результат анархичной и нерациональной капиталистической экономики — многие СМИ просто не нанимают достаточно работников для производства качественной журналистики, которой заслуживает общественность. Сделаете ли вы что-нибудь, чтобы это изменить? Добавите медиа к домашним расходам? Позвоните своему депутату и попросите больше финансировать общественные СМИ?

Когда ваш корреспондент приземлился в Париже на следующий день после резни, у него было всего около 24 часов, чтобы сделать репортаж для телевидения. Куда должен я был пойти? С кем должен был поговорить? Как найти баланс между личными историями и большей картиной? Показать прекрасное чувство солидарности в Париже, но рассказать и об уродливой стороне дел? Это вопросы, о которых всегда должны задумываться журналисты, зная, что у них недостаточно ресурсов рассказать такую историю, как им бы хотелось.

После занятого дня съёмок мой оператор и я шли по улицам Парижа, с волнением обсуждая, хороший репортаж ли мы сделали сегодня. Думая, что на тот день мы уже закончили, мы неожиданно наткнулись на несколько сотен паникующих людей, убегающих от, как мы были уверены, ружейных выстрелов (позже оказалось, что это были петарды). Начался ли второй раунд атак? Были ли террористы всего через несколько шагов?

Arash's cameraman starts rolling as shots are heard on the streets of Paris the day after the attacks. It was later revealed they were firecrackers.

Оператор Араша начинает снимать при звуках выстрелов на улицах Парижа на следующий день после терактов. Позже оказалось, что это были звуки петар.

Следуя инстинкту, мы могли бы убежать, но вместо этого оператор достал свою камеру, чтобы мы смогли рассказать историю по её ходу. Мы не хотели сенсационализировать события, но ничего другого мы делать не могли.

В конце концов, есть одна вещь, в которой вы можете быть уверены: независимо от предубеждений, у большинства журналистов есть одно простое желание — рассказать хорошую историю.