Саид в Женеве для освещения ядерных переговоров между группой «5+1» и Ираном. ФОТО любезно предоставлено Саидом Камали Деганом, использовано с разрешения.

Саид Камали Деган является автором более 800 связанных с Ираном публикаций — как журналист он пишет об Иране для The Guardian и является одним из немногих иранцев, работающих на крупное англоязычное СМИ.

Большая часть его репортажей относится к нарушениям прав человека в Иране, но, как он сказал в интервью по телефону, «общей проблемой многих западных медиа-организаций является тот факт, что они видят Иран как чёрное и белое, а Иран не таков. Это спектр, это радуга».

Так что хотя Саид освещает такие вопросы, как использование Ираном сфабрикованных файлов Wikileaks с целью оклеветать специального докладчика ООН по вопросам прав человека в Иране, другая из его недавних статей была большим материалом о технологических стартапах Ирана и закрепляющейся в Иране моде. «Нам нужно больше человеческих историй об Иране», — говорит он.

В профиле Саида на сайте Guardian отображается более 700 статей. Скриншот с сайта The Guardian.

Многие чествуют и хвалят нынешнюю умеренную администрацию за такие изменения, как восстановление отношений с западными странами и приближение Ирана к возможности снятия санкций, так что для журналиста, пишущего об Иране, это интересное время.

Саид считает, что правительство Рухани сделало некоторые хорошие вещи за два года у власти, но также не исполнило некоторые свои обещания. «Он справился в одном аспекте касательно ядерной сделки и инфляции при санкциях, — говорит он. — Он не сделал достаточно в области прав человека и освобождении тех, кто всё ещё находится под арестом. . . Если правительство Рухани где-то делает хорошую работу, мы должны сказать об этом; но если он делает плохую работу где-то ещё, мы должны также сказать и об этом».

Он приводит в пример сделанное несколько недель назад заявление Международной кампании за права человека в Иране (International Campaign for Human Rights in Iran, ICHRI), осуждающее правительство Рухани за атаки на поддерживающие жёсткий курс СМИ. «[ICHRI] была права, придав большое значение тому, что правительство пытается подавить противников ядерного соглашения — говорит Саид. — Свобода слова для всех, даже для тех, кто нам не нравится».

Как иранский журналист пишущий об Иране Саид признаёт, что он старается подавлять свои чувства и убеждения: «Как иранец я имею эмоциональную привязанность к стране, но, когда я пишу новости, я отступаю и стараюсь быть беспристрастным. Но мне позволено выражать моё мнение, когда я пишу публицистические статьи, и я делал такие вещи. Я писал о том, почему Канада ошибается в отношениях с Ираном, из-за чего канадский министр иностранных дел обвинил меня в Twitter в работе на иранские власти. На меня нападали некоторые люди, которые обвиняли меня в работе на иранцев, и другие, которые обвиняли меня в работе на британцев. Я надеюсь, что это знак того, что я хорошо делаю свою работу!»

По одному вопросу Саид занял определённую позицию не колеблясь: поддержка недавнего ядерного соглашения между группой «5+1» и Ираном, принятого 14 июля 2015 года.

«Я отдаю должное Обаме за мир, который мы теперь имеем в отношениях США и Ирана благодаря этому ядерному соглашению. Я отдаю должное также Рухани и Зарифу. Но с другим президентом этого могло не случиться. Обама сказал с своей речи, что то, что некоторые иранцы кричат „смерть Америке“, не значит, что все иранцы думают так — и он чертовски прав. Он никогда не был в Иране, но он понимает все сложности иранской политики так, как не понимают многие представители американской прессы».

Карьера Саида как профессионального журналиста началась в 2006 году событием, которое он считает определяющим моментом для молодого студента-инженера, который никогда не выезжал за пределы Ирана.

«В один день в 2006 году я взял телефон и позвонил в Великобританию впервые в моей жизни. Я позвонил на коммутатор Guardian. Иранская ежедневная газета Shargh была закрыта правительством, и я хотел узнать, могу ли я написать об этом. Я был соединён с их отделением зарубежных новостей, где я объяснил, что я иранский журналист. Они сказали мне отправить мою статью по электронной почте.

На следующий день я заглянул на сайт, чтобы посмотреть, была ли опубликована моя статья; она не была. Моему английскому в то время требовалось много редактирования, и я подумал, что она им не понравилась, и забыл об этом. Несколькими неделями позже совершенно случайно я обнаружил, что на самом деле она была опубликована в печати и появилась на сайте только через несколько дней после того, как я её отправил. Вы всё ещё можете увидеть эту первую статью [анг] в моём профиле на сайте Guardian».

Хотя в начале у него не было намерения стать политическим обозревателем, он говорит, что политика «быстро стала единственной вещью, которой я хотел заниматься. Ею было всё, что происходило вокруг меня».

С 2006 по 2009 год Саид регулярно писал для The Guardian, хоть и как внешний автор, а не как штатный сотрудник. Но в июне 2009 года, когда в Иране разразились протесты в связи с широко оспариваемыми президентскими выборами, карьера Саида пошла в гору.

«Как только начались послевыборные беспорядки, мои работы начали появляться на первых страницах. Только за один месяц я дал 50 интервью о том, что происходило, в прямом эфире международным СМИ. Это было несчастливое время, и мне было грустно видеть все эти аресты и жёсткие меры. Но как для молодого журналиста, пишущего о чрезвычайном моменте в моей стране, это было важное время в моей карьере».

Саид впоследствии стал сопродюсером выпущенной в 2010 году популярной документальной программы HBO For Neda. Фильм рассказывал о теперь знаменитой убитой участнице протестов Неде Ага-Солтан. Он уехал из Ирана в период, когда многие журналисты преследовались за освещение протестов, и переехал в Лондон, где закончил магистратуру по журналистике и присоединился к The Guardian как штатный журналист.

Стол Саида в редакции The Guardian в Лондоне. ФОТО: Саид Камали Деган, использовано с разрешения.

Отвечая на вопрос почему он решил писать для англоязычной газеты, а не для персидской, Саид упоминает длинную историю The Guardian и структуру собственности и подотчётности.

«Это газета со 194-летней историей, и она никому не принадлежит, — говорит он. — Она принадлежит самой себе как трест, у неё очень уникальная структура, и я очень горд этим. Я счастлив работать на газету с такой долгой историей подлинной независимости. Короли и премьер-министры в этой стране и в мире сменяли друг друга, а The Guardian была здесь всё это время».

Саид верит, что больше иранских журналистов должно писать для англоязычной прессы, и переносить этот опыт на родину: «Да, у нас есть такие газеты, как Etelaat, которая существует около 80 лет, и Kayhan, с подобной же длинной историей. Но, находясь под влиянием политических событий в стране, они прошли через серьёзные изменения и потеряли свою последовательность. В их работе никогда не было такой последовательности, как мы видим на западе у The Guardian или New York Times или New Yorker. И из того, что некоторые иранские чиновники и СМИ говорят о The Guardian как о правительственной газете, ясно, что некоторые из них не знают, что в мире существуют газеты, которые смогли долгое время поддерживать свою независимость».

Саид, тем не менее, видит некоторое позитивное развитие иранских СМИ в последнее время, например, то что иранские чиновники пишут для иностранной прессы: «Рухани написал статью для Washington Post, Зариф недавно написал для The Guardian. Иранские чиновники начинают взаимодействовать с иностранной прессой, и это хорошо для Ирана».

Иран, говорит он, также пускает больше иностранной прессы в страну, разрешая иностранным авторам непосредственно познакомиться с Ираном, что должно привести к более аккуратному и детальному изображению страны.

«Я читал редакционные статьи иностранной прессы сразу после заключения ядерной сделки и заметил, что те газеты, которые имеют физическое присутствие в Иране, в большинстве своём поддерживали соглашение, — говорит Саид, — в отличие от тех, у кого такого присутствия не было. Затрудняя въезд журналистам, Иран оказывает себе плохую услугу».