Демонстрации в Будапеште, октябрь 2014 года. Фотография Мариетты Ле.
Мариетта Ле — редактор венгерской версии Global Voices и сотрудник Atlatszo [1] [анг], ведущего НПО с целью увеличения прозрачности правительства в Будапеште.
История на первой полосе New York Times [2] [анг] и две минуты смеха с Джоном Оливером [3] [анг, вен] — Венгрия получила мимолётную славу в СМИ благодаря плану правительства Венгрии ввести специальный налог на интернет-трафик.
Венгры всегда гордятся международным освещением их незначительной страны, не важно, как они выглядят благодаря ему. Кажется, из тенистых лугов маркетинга к ним пришла эта ужасная идея — плохое освещение лучше, чем никакое. Это полностью описывает их ожидания о том, что люди по всему миру могут знать или могут хотеть знать об их стране.
В замечании, что Венгрия становится «нелиберальным государством», нет ничего нового
Для некоторых людей, замечание, что Венгрия, центральноевропейская страна, которая присоединилась к демократической западной полусфере в 1989 году (и Берлинская стена пала ровно 25 лет назад), стремится стать «нелиберальным государством» и что её премьер-министр называет [4] [анг] в качестве примера для своего народна более-менее авторитарные страны, не будет новым. Но если вы не сумасшедший либерал, борющийся за гражданские свободы в любой стране, по вашему мнению, угрожающей свободе, то вы, возможно, не знаете, что падение этой новорождённой демократии началось задолго до этих последних нескольких недель.
Когда в 2010 году нынешнее правительство пришло ко власти, одним из его первых дел стало изменение конституции и Закона о СМИ [5] [анг]. В Венгрии, если ваша партия получает две трети голосов на выборах в парламент, вы можете не волноваться о выступлениях оппозиционных членов парламента по поводу ваших предложений. Вы можете принять любой закон, который хотите.
Граждане дали правительству полномочия менять законы — это говорят члены правящей партии «Фидеш», и true dat [действительно], как говорят мои друзья-разработчики, люди молчали, когда появилась новая конституция, новый Закон о СМИ, или когда деньги из частных пенсионных фондов переводились в государственные. Их даже не волновал тот факт, что в какой-то момент десятки тысяч собрались на улицах, плача над могилой демократии, и называлось всё это «Один миллион для свободы печати в Венгрии [6]» [вен].
Никто не знал в 2010 или в 2012 году, что правительство изменит избирательный закон, чтобы обеспечить себе получение двух третей голосов в 2014 году. Никто не знал, что оно расправится с проектами НПО, получавшими финансирование от Norway Grant, программы, созданной для помощи слаборазвитым странам ЕС.
Вы живёте в стране, где активисты приходят в ужас, увидев полицейский автомобиль перед своим офисом? Венгры — да.
Как только правящая партия «Фидеш» была избрана на второй срок, Управление государственного контроля (ревизионный орган правительства) начало расследование расходов НПО, получавших финансирование из Norway Grants. Полиция обыскала [7] [анг] офис донорской организации Ökotárs, пытаясь найти свидетельства якобы хищениям и неофициальной выдаче НПО кредитов. Были составлены списки проблемных организаций. 13 НПО, в основном направлявших свою деятельность на борьбу с коррупцией и продвижение демократии, были поставлены из-за своих действий под особый контроль.
Обыск Ökotárs произошёл утром понедельника. Несколько дней спустя бывший президент европейской комиссии Жозе Мануэл Баррозу посетил Венгрию [8] [анг] для получения почётной докторской степени от университета Корвина. Одна из попавших в список НПО, офисы которой находились прямо рядом с университетом, была окружена сотрудниками правоохранительных сил, направленными для защиты особого гостя. Начали распространяться письма о новых репрессиях, на этот раз касательно получавшей гранты организации. Несколько часов спустя мы получили письмо от испуганной сотрудницы НПО. Она плакала, придя домой после нескольких часов страха, что полиция проведёт рейд на её офис. Её дочка нарисовала для неё сердце и написала внутри фигуры «Счастье никогда не уходит».
«Впервые протестовали не только безумные активисты»
Как сотрудник НПО я часто беспокоюсь о том, что граждане устали от того, что мы постоянно бьём тревогу над могилой венгерской демократии. Но налог на интернет-трафик, «netadó» на венгерском, изменил отношение людей к тому, что правительство делало многие годы. Впервые протестовали не только безумные активисты. Молодёжь и старики вышли на улицы Будапешта с нарисованными от руки плакатами. Люди громок скандировали слова о серверах, Twitter и Facebook. Они носили маски Гая Фокса, несмотря на то что это запрещено законом. Наконец, это выглядело так, как будто целое поколение поняло, что оно должны бороться за свои права. Это больше не стояло под вопросом — люди наконец смогли увидеть, что все меры, которые предпринимало правительство, были направлены на достижение определённой цели: захват государства [9] [анг].
Тем не менее. многие считают, что предложение налога на интернет было всего лишь «дезинформацией» — ложной информацией, распространённой для отвлечения общественности от важных событий. Эту идею мы помним из времён до 1989 года. Жутко думать, что Берлинская стена пала всего 25 лет назад. Мы вступили в период истории Венгрии, когда правительство нацелено на ограничение прав граждан до той же степени, что была тогда, и теперь почти явно и полностью в своих интересах.
Свободная страна, свободный интернет
Премьер-министр решил заморозить предложение о налоге на интернет после второго протеста, когда десятки тысяч собрались на улицах Будапешта, крича не только «Свободная страна, свободный интернет» и что премьер должен уйти, но что они не собираются платить налоги коррумпированному налоговому органу. Премьер объяснил, что в интернет-налоге нет ничего нового, это лишь расширение уж существующих специальных налогов на телекоммуникационную индустрию. Хотя дискуссии вокруг интернет-налога в последнее время утихли, мы всё ещё ожидаем «национальную консультацию» о нём в январе.
Люди могут устать жить в плохо управляемой молодой демократии, но их нельзя вечно вводить в заблуждение. Я надеюсь, венгры всегда знали, что происходит, у них просто было много дел в головах, им нужно было сосредоточиться, чтобы концы сошлись с концами. Возможно, интернет-налог действительно преобразовал разочарование граждан всем, что происходит в стране, в действие, вынудив их наконец встать против коррупции.
В воскресенье венгры провели митинг, требуя отставки главы налогового управления. Среди выступавших был András Horváth, «венгерский Сноуден», который лишь год назад [10] [анг] слил документы, доказавшие, что налоговое управление постоянно покрывало сети компаний, вовлечённые в налоговое мошенничество, и что коррупция «вросла в систему». Утечка вызвало всего несколько протестов, счёт участников которых шёл лишь на сотни.
Но правительство США запретило [11] [анг] некоторым венгерским чиновникам въезд в страну, и теперь мы знаем, что и у него есть информация о коррупции среди высоких чинов нашей страны. Жолт Варади, основатель первой социальной сети в Венгрии, которая была когда-то больше [12] [анг] Facebook, объявил что создаст новую социальную сеть для людей, которые хотят изменить Венгрию. Он сказал, что для изменения мышления политической элиты нужно изменить мышление венгерских граждан.
и речь идёт не только о коррупции в высших эшелонах власти. Выступавшие на мероприятии в воскресенье подняли идею системного изменения налогообложения в Венгрии. Уклонение от уплаты налогов уже называли «национальной игрой», но теперь даже граждане, кажется, требуют изменения ситуации. Выступавшие призвали толпу к началу бесед с соседями о проблемах мелкой коррупции. Они сказали им посетить местное отделение налогового управления и спросить работников, не уволился ли ещё глава того управления.
В заключение, я могу только повторить слова венгерского музыканта и предпринимателя Золтана Бекеши. 25 лет мы играли в демократию. Пришло время, когда мы начали воспринимать её всерьёз.
Мариетта Ле — редактор венгерской версии Global Voices и сотрудник Atlatszo, ведущего НПО с целью увеличения прозрачности правительства в Будапеште.