О состоянии и будущем Интернета в России из беседы с известным исследователем

Dr. Alexander Voiskounsky at Psychology Department, Moscow State University

 Профессор Александр Войскунский на кафедре факультета психологии МГУ.

Профессор Александр Войскунский – один из зачинателей исследований в области Интернета в России. Старший сотрудник кафедры общей психологии МГУ и лаборатории “Психология и информационные технологии”, Войскунский уже на протяжении 30 лет изучает психологические аспекты в области информационных технологий, и его считают ведущим российским экспертом по психологии в киберпространстве. Он также был автором и редактором нескольких книг на русском, и вместе с коллегами издал две книги на английском языке. Среди тем, которые он исследовал были: мотивация хакеров, интернет-зависимость и зависимость от игры. Войскунский играл и продолжает играть значительную роль в создании из Интернета настоящей области для исследований и “строительстве мостов” между российскими и международными исследовательскими центрами Интернета.  

Профессор Войскунский , есть ли какие-либо особенности в научном подходе русских к интернет-исследованиям?

В большинстве своем русская психология опирается на теорию, сформулированную Выготским, то есть мозг человека застраивается  с помощью среды знаков, которые человек получает и обрабатывает. Выготский подчеркивает, насколько социальная среда является источником для развития высших психических процессов, их конструирование обосновано режимом опосредствующих форм. Опосредование принципиально, так как оно включает приобретение и применение инструментов: материальные орудия, знаки и знаковые системы. Информационные технологии, компьютер и Интернет – часть наиболее сложных систем знаков и знаковых орудий. Таким образом, весьма вероятно, что российские психологи включат исследования, связанные с Интернетом, в основную часть исследований в области психологии.

На протяжении какого времени вы исследуете Интернет?

Я начал свои исследования в середине 80-ых годов, в то время когда две группы изучали интернет-среду с точки зрения психоанализа. Одна – под руководством Майкла Коула (Michael Cole), который приехал из США и привез материалы и субсидии. Коул сосредоточил свои исследования на учащихся школ и ученых, обе группы, которые имеют возможность приблизиться к развитию этих технологий. Во главе второй группы был мой преподаватель, профессор Тихомиров. Я был первым и, по крайней мере на мгновение, единственным исследователем, и проводил некоторые работы намного раньше, чем Интернетом в Советском Союзе могли пользоваться. Мне повезло познакомиться с некоторыми учеными из Академии наук СССР, у которых был доступ к недавно появившимся способам передачи информации. Тогда слово “Интернет” никому не было знакомо. Мне не дали возможность доступа – это было запрещено, но позволили изучить распечатку всех коммуникаций, и я проанализировал её содержание. Позже, в 1991 оду, я получил полный доступ к Интернету. Вначале самой подготовленной командой для проведения исследования были психологи. Позже и представители других дисциплин, включая социологов, филологов, философов и педагогов получили свою часть в изучении Интернета.

Каково текущее состояние исследований в области Интернета?

Для изучения Интернета в России были созданы исключительные условия и у исследований хорошее прошлое. Но на сегодняшний день только “хорошей” работы ученых совершенно недостаточно. Я бы не сказал, что “исследовательская жилка” у сегодняшних инженеров достаточно развита. Существуют некоторые отдельные работы кандидатов наук или немногочисленные и незначительные публикации добровольцев и энтузиастов в этой области. Я посвящаю 90% своего времени этой области исследований. И когда я еду заграницу, стараюсь добиться, чтобы и в России была хорошо развитая область киберпсихологии или были бы исследования с ней связанные.

Почему вы думаете, что в России область Интернета изучена еще недостаточно?

В прошлом году я получил письмо от студентки университета где-то в западной части Сибири, которая работала нaд своей диссертацией. Она написала, что совет не принял ее исследование, потому что она использовала метод, базирующийся на интернет-опросах, где все участники были лишь продуктом воображения; и совет предположил, что она сама могла заполнить все формы. Она спросила меня, что делать. Я послал ей пару документов по методологии. Да, я предостерегал много раз, перед тем, как осуществлять исследования Интернета, мы написали документы по методологии – до такой степени новый вид методологии обладает значимостью в психологии. В любом случае, многие из тех студентов, которые заинтересовались этими исследованиями, не желая иметь проблемы с диссертационным советом, выбирают более традиционные темы для изучения.

Какие основные темы вы затрагиваете в своих работах

Мы подвергли анализу мотивации хакеров. Я так понимаю, что это было первое исследование в мире со стороны психологии, посвященное хакерам. Результаты были довольно интересными, мы  применяли методологию, разработанную Михаем Чиксентмихайи в работе “Поток: Психология оптимального переживания”. Мы выяснили, что и опытные, и менее опытные хакеры прочувствовали на себе эти “потоки”. Поток подразумевает то, что ваша деятельность вам интересна, и вы ей полостью отдаетесь. Вы полностью заняты только ею и обращаете на нее огромное внимание. Но все происходит по-другому в группе хакеров с относительно средним опытом и в группе относительно неопытных хакеров. Они эти “потоки” не испытывают. Созданная нами модель подтверждает, что мотивация потока теряется, если хакер находится в состоянии развития.

Flow-based model of computer hackers’ motivation (Voiskounsky & Smyslova) .

 Модель о мотивации хакера, основанная на “потоке”.

О русских хакерах создалось “определенное” мнение. Возможно ли и каким образом применить данный подход как вклад в решение существующей проблемы?

Я передал мои документы правоохранительным органам. Не для того, чтобы все-таки можно было наложить на них какие-то взыскания, а попрепятствовать им стать на противозаконный путь. Это хороший толчок научить новичков, как избежать возможности стать преступником. Это в некотором смысле вызов преподавателям. Необходимо “подтолкнуть” новичков к приобретению новых знаний, а не к хакерским соревнованиям. Реальный опыт показывает, что многие бывшие хакеры стали сейчас экспертами по информационной безопасности, выбрав этот путь самопроизвольно.  

Таким образом, что нужно делать в настоящее время

Решить проблему возможно, развивая моральную сторону подрастающей личности. Подросткам прекрасно известны законы морали и моральные обязательства. Но, поспрашивав у многих из них как они себя ведут, когда завязывают не реальные отношения, а виртуальные, почувствовал сомнение: “Почему бы не подзаработать, не скачать бы бесплатный софт или музыку за счет кого-то, кто за нее заплатил?”. Они не преступники. Они бы никогда не украли бумажник из моего кармана. Но они могут ими стать, если не будут воспринимать “виртуального” человека также, как реального, и вот в этом проблема эпохи Интернета. В момент, когда они взламывают систему, они смеются и бросают всем вызов. Следовательно, необходимо разработать повсеместно краткий курс нравственного воспитания. Курс о том, как применять моральные нормы в рамках Интернета.

Вы проводите и другие исследования?

По большей степени я организовываю то, что привлекает моих студентов, а это теория игр. Мы провели много исследований, посвященных онлайн-играм. Создали модель благодаря факторному анализу, который позволяет выявить скрытые знания игрока о психологическом влиянии своей игры. Выявилось 8 переменных факторов, которые игрок прекрасно осознавал. К моему большому удивлению в прошлом году наши публикации были названы среди 11 лучших академических работ [анг] по теме взаимодействия человека с компьютером из 1500 представленных на международной конференции в Сан-Диего. А также меня пригласили на конгресс психиатров и психологов, занимающихся изучением зависимости от интернета, и я издал книгу по этому аргументу. Многие убеждены, что об интернет-зависимости скоро официально будут говорить как о психиатрическом диагнозе. Однако книга включала одну или две работы, которые говорят, что интернет-зависимость это не заболевание, а платформа для роста человека, для получения более глубокого знания и даже толчка к саморазвитию со стороны Интернета. И все же большинство ученных пишут, что зависимость нужно лечить.

А какие исследования о блогинге и жизни в социальных сетях в России проводят ваша и другие группы?

Нет, моя группа не изучала область ведения блогов и социальные сети. Мне известно только об одной или двух группах, которые частично изучают ведение блогов. Одна на кафедре психологии Санкт-Петербургского государственного университета и другая, возможно, на факультете журналистики Московского государственного университета.

Есть ли какие-то особенности в судьбе Интернета в России?

В общем я представляю, что Интернет это способ отдалиться от правил тоталитаризма, которые порождали наши идеи. Когда существует единственная правильная точка зрения и никакого выбора, у людей мало возможностей выяснить, какие еще есть точки зрения. В эпоху Интернета это стало возможным. Сегодня новых пользователей Интернета из тоталитарных стран насчитываются миллиарды. И я всегда говорил, что Интернет это лучший университет для того, чтобы отойти от идеи тоталитаризма.

Таким образом, вы верите, что Интернет внесет вклад в демократизацию нашей страны?

Думаю, что это было вполне реально для тех, кто стал пользователем Интернета в 90-е и в начале современного нам века. Позже использование Интернета стало своего рода “дорогой обратно”. Я имею в виду социальные сети типа Odnoklassniki.ru. Это не способ развития. С точки зрения психологии это довольно интересно, потому что это все-таки эксперимент с “новыми образами”.  Мои студенты проводили много интервью с пользователями социальных сетей. У всех есть два, три или более “образа”. Но мне не кажется, что это поможет им в их идеологическом и политическом росте, потому что социальные сети хорошо интегрированы во все политические структуры.

Почему вы так думаете? Обычно принято считать социальные сети платформой для все большего развития политического активизма.

Около 15 или 20 лет назад, во времена Юзнета, у нас было много политических групп среди русскоязычных интернет-пользователей. Как раз был период после распада Советского Союза, и продолжались постоянные горячие споры между сторонниками и противниками процесса. Постепенно все прекратилось. Если не происходят важные политические события, политикой интересуется весьма мало людей, только те, кто ею увлекаются. Происходит что-то важное и количество людей, увлеченных политикой увеличивается. Как правило, все попытки искусственно увеличить число политически активных людей бесполезны не только в России, но и на других территориях. Кроме того, и возможностей почти никаких нет для увеличения числа людей, увлеченных этой темой. Стратегии, нацеленные на увеличение числа людей, участвующих в политических дискуссиях, очень ограничены в возможностях и не достигают результатов. Ограничено и число людей, которых можно привлечь сувенирами, лотереями и другими “сладостями”. Люди уходят, как только прекращаешь все это организовывать, и получается все тот же узкий круг людей, которые были увлечены с самого начала. Следовательно, социальные сети ни чем не отличаются от других жизненных пространств. Большинство людей хотят встречаться, заинтересованы другими вещами, но не политикой.

Какие направления в исследовании Интернета в России развиваются больше всего?

Мне очень интересны кросс-культурные исследования; и для того, чтобы они удались, необходимо действенное сотрудничество с учеными разных стран, методологии и финансирование.

И как вы находите выход из ситуации, ведь значимость интернет-исследований в России недостаточно признана академическим обществом? Может быть, учреждение Института интернет-исследований будет полезным?

Что касается статуса исследований в области Интернета в России, то улучшения есть. Мы делаем какие-то шаги вперед. По исследовательскому центру с одной стороны было бы хорошо, если бы мы выиграли борьбу за финансирование исследований. С другой стороны, боюсь, что работники центра начнут строить тайные идеологические планы. Поэтому отвечу, что, вероятно, нам не нужен такого рода центр. Будет лучше, если эти проекты станут проектами-источниками, которые развиваются с начала до конца, нежели отдавать их под управление так называемых специалистов сверху.

Профессор Войскунский, благодарим вас за ваше время и гостеприимство на кафедре психологии МГУ.

Для получения дополнительной информации по интернет-исследованиям можно прочитать: Alexander Voiskounsky, Cyberpsychology and Computer-mediated Communication in Russia: Past, Present and Future, Russian Journal of Communication, Зима 2008, первые номера

http://marquettejournals.org/images/RJC_Vol_1.pdf, стр.78

Список работ Александра Войскунского: http://www.informatik.uni-trier.de/~ley/db/indices/a-tree/v/Voiskounsky:Alexander_E=.html

Начать обсуждение

Авторы, пожалуйста вход в систему »

Правила

  • Пожалуйста, относитесь к другим с уважением. Комментарии, содержащие ненависть, ругательства или оскорбления не будут опубликованы.