Каким образом меняется мышление во времени и пространстве?
Такой вопрос задал себе британский антрополог Джек Гуди в 1977 году, заметив появление новых способов общения между людьми. Согласно его исследованиям культурное общество, которое передает свои знания в устной форме, отличается образом мышления от культур, пользующихся письмом.
Сегодня вопрос относительно режима работы человеческого интеллекта подпитан новой схемой его передачи: цифровой. В Интернете мы кодируем данные: как устные импульсы, так и записи. Благодаря таким современным технологиям исторического масштаба процесс передачи знаний постоянно расширяется как во взаимосвязанной матрице. Если каждый из нас участвует в создании этого пространства, то возникает фундаментальный вопрос: как нужно занимать веб-пространство? Этот вопрос задается в различных формах: нужно разрешить распространение всех типов данных? Кто может иметь доступ к этим данным и при каких условиях? Кто, кого и что должен контролировать?
Свобода информации по сравнению с эксклюзивностью
Знания, являющиеся базой мышления современного общества, приобретаются в результате исследований. Ученые, академики, профессорско-преподавательский состав, эта широко мыслящая часть общества, вносят культурный прогресс и фиксируют в культурной памяти понятия об общепринятой истине. Это знание передается через институциональные и государственные справочные издания.
Сара Кендзиор [анг], исследователь, специализирующийся на Центральной Азии, отметила по этому поводу:
Система академических публикаций базируется на эксклюзивности. (…) публикации в престижных журналах были тогда показателем ценности преподавателя. (…) Сегодня, это едва ли не уверенность, что ваша статья не будет прочитана.
Цифровое мышление, кажется, не работает таким образом. В Интернете официальное знание включается в общий поток данных, к нему относятся как и к любой другой информации. Cвобода лидирует над эксклюзивностью.
Большая часть научных журналов доступна в Интернете, но представлена в виде антепримы, приглашающей к покупке журнала, пропуская все функциональные возможности, которые предоставляет система: форумы, ссылки и прямой доступ к данным. По сей день наиболее характерной общепринятой практикой коммерческих научных изданий является афиширование списка своих статей в формате PDF, а затем предложение доступа посредством внесения чрезмерно высокой суммы денег. Например, статья из шести страниц [анг] в журнале под издательством Elsevier была предложена за 39,95 долларов.
Дэн Коэн пояснил в своем блоге [анг] необходимость существования такого барьера:
То, что мы не предусмотрели, было другим типом неприятия Интернета, базирующемся не на плохом понимании цифрового пространства, а на значительной инертности традиционных академических методов и стилей – довольно надуманных и с широко распространенными предубеждениями, что задерживает использование ими новейших медиа.
Открытый доступ
В свете проблемы невосприимчивости тех, кто придерживается установленных традиций, общество исследователей, образованное как раз из работающих в Интернете или с его помощью, выступает за поворот в сторону свободы публикаций научных исследований с помощью “великой дигитальности”. Речь идет о проекте “Открытый доступ” (Open Access). По этому же поводу в 2011 году Аарон Шварц был обвинен американским правительством в скачивании через сервер MIT около 4,8 млн. научных статей, выпущенных на рынок системой JSTOR, которые Шварц мог бы разместить в Сети в открытое пользование.
Однако широкая общественность находилась в неведении и узнала об этом только после его самоубийства 11 января 2013 года. Это вызвало порыв солидарности со стороны многих ученых. Тогда они выпустили свои научные статьи в формате PDF в свободный доступ. Все началось на Reddit с предложения датского нейробиолога М.Аллена и в Twitter с сообщений с хештегом #PDFTribute, написанных Евой Вивальт и Джессикой Ричман.
Движение “Открытый Доступ”, призывающее к безграничному доступу к научным данным, однако, не является новшеством в масштабе ” Великой Дигитальности”. Первоначальной структурой в 2001 году стала Будапештская конференция по открытому доступу (Budapest Open Access Initiative), возникнув в глубине общего желания широко взглянуть на цифровое пространство. Даже если эта тропинка уже протоптана в Великобритании и университетах Ирландии, в Кении, а также и в недрах самой Европейской комиссии, сделавшей эту идею одной из приоритетных к 2020 году, влиятельные лица американской науки, за некоторым исключением, отказываются идти по ней.
Получение доходов от научных изданий является частью культуры страха. Страха по-настоящему выйти к миру, а не ограждаться от него.
Способ цифрового мышления предполагает, что научная статья пишется для ее дальнейшего распространения и обсуждения. Воспроизводя традиционную модель, коммерческие издания отказываются от моделей свободного доступа, увековечивая схему, противоположную принципам цифрового пространства. Схему, где данные резервируются строго для определенной части людей; схему со строгими правилами, которые отрицают любую связь между исследователем и обычным читателем. В противном случае, это, в первую очередь, непризнание со стороны лидеров, вытеснение за рамки собственного сообщества или, даже, судебные преследования.
Желание предложить научную информацию всем медленно и равномерно продвигалось вперед благодаря вдохновляющим примерам. Свободный доступ позволяет улучшить обмен информацией между учеными разных дисциплин из многих регионов, и как подтверждение этому звучат слова историка, специалиста по России Гюиллери Ш. [анг]:
Существует глубокая пропасть в процессе передачи, доступе и обмене информацией, собранной по Евразии, между университетами Запада и информацией, накопленной исследовательскими университетами за границей.
Открытый доступ принес пользу и представителям ненаучного мира: возьмем пример Сары Кендзиор [анг] :
Опубликовав статью на сайте исследований Academia.edu, Сара Кендзиор помогла узбекским беженцам найти безопасное пристанище за границей. Опубликовав другой файл, она превнесла мир современной узбекской литературы в жизнь американских подростков Среднего Запада.
Наконец, согласно докладу Финч [анг], опубликованному 19 июня 2012 года, преграды, возведенные старой коммерческой моделью, ограничивают творчество, рост и другие преимущества, которые дают исследования. Мышление в цифровой век, запутанное и непонятное, отделяется от своего предшественника натурой равенства: каждый должен иметь возможность доступа к нужной ему информации. Вот та демократическая свобода, которую защищает Манифест “Общественное достояние” [анг]:
В период быстрого технологического и социального прогресса произведения, находящиеся в общественном достоянии, играют значительную роль в распространении культуры и изобретений цифрового мира, и, следовательно, должны активно поддерживаться .
Продажа цифрового культурного наследия Франции
Заявление от 18 января 2013 года о подписании соглашения между Национальной библиотекой Франции и частными фирмами вписывается во Франции в тему дебатов об открытом доступе к данным – области, защищаемой во многих группах и сообществах во Франции. Свидетельством этому является сообщение, опубликованное на сайте Framablog :
Партнерство предусматривает эксклюзивное право, выданное частным фирмам сроком на 10 лет, для коммерциализации их контента в форме базы данных, из которой они будут связываться с сервером электронной библиотеки BNF «Галика». Это обеспечивает доступ к цифровым коллекциям Национальной библиотеки Франции. Главными покупателями разрешения на доступ к этому контенту будут, вероятно, исследовательские организации или университетские библиотеки. Ситуация абсурдная, в которой участники отрасли по обслуживанию населения и экономики оказываются вынужденными, в отсутствие альтернативы, покупать контент, являющийся частью общего культурного достояния.
Соглашения о такой “электронизации”, закрытой для общественности, ограничивают доступ к знанию, определяемому c незапамятных времен как часть общества. Такой путь создания архивного фонда и присвоение с помощью Интернета культурных знаний через финансовые уловки богатых институтов трансформирует общую область, которой является Интернет, и навязывает ей схему эксплуатации человеческого мышления. Речь идет не о недостатках Сети, а о торговой монополии в определенной области народного достояния. Другими словами, такой “закрытый”, “приватизированный” тип “электронизации” является истинным захватом контроля над частью цифрового пространства, завладением ментальной территорией, которая должна принадлежать всем.
Эволюция мышления в цифровой век с сильным уклоном на общественную сферу сталкивается с отсутствием новаторской фантазии систем современного традиционного мышления. Кое-что все же поменялось с приходом цифровой эры: сегодня это демократический разум, который оказался владельцем научно-технологических инструментов, дающим доступ к человеческому знанию, до сегодняшнего дня доступного только для элиты.