Марина, как ты формулируешь для себя роль своего блога в российской блогосфере?  

Чтобы ответить на этот вопрос, надо обязательно сначала сказать о специфике ЖЖ в России. Я не знаю других примеров, где бы платформа, которой все равно, что там пишется, стала фактором не только общественной, но и медийной жизни. Сейчас уже очевидно, что блоги, особенно на платформе Лайвджорнал, оказывают огромное влияние на СМИ, на журналистов, на вообще политическую и информационную повестку дня, и на общественную жизнь. Эти процессы начали происходить так  очевидно где то года два назад. До этого были первые пробные шаги. Сейчас я постоянно вижу, как темы, которые появляются в блогах российских на платформе Лайвджорнал, переползают в СМИ. Мы видим, что фактически, СМИ теряют свою роль поставщика новостей и, во многом, блоги становятся источником. Второй важный момент – блогосфера не только очень активно дает новости, но и вырабатывает оценки, интерпретации событий. Очевидно что для любого события – политического, общественного, культурного, очень важны первые интерпретации. Это такая каша, которая варится на глазах, и вырабатывает единую и наиболее распространенную оценку.  

Очень важно – это роль блогов в общественной жизни. Самая первая попытка – была в 2006 году, когда я собрала первый митинг. Это был несанкционированный митинг, связанный с солдатом Сычевым. И я первый раз в жизни, до меня никто этого тогда не делал, воспользовалась блогом, чтобы  гнев людей направить в сторону выражения своего мнения министерству обороны. Причем люди знали, что это несанкционированная акция. Попытка удалась. Пришло тогда, примерно, 400 человек, хотя информация об акции распространялась чуть больше суток. После этого блоги стали повально использоваться как инструмент организации, инструмент сбора людей на акции, события, мероприятия, потому что распространение информации мгновенно. 

В своем блоге я пытаюсь использовать эти две особенности российской блогосферы. Стараюсь собирать людей на какие то акции, мероприятия или призывать их к чему то, если я сама там участвую или поддерживаю. Последнее время я много стала писать про всякого рода случаи беспредела, к которым я хочу привлечь внимание. Цель –  эту тему раскрутить так чтобы она пошла в СМИ и стала темой повестки дня. Этот инструмент работает. Один из примеров, который  я раскрутила – это история с Шавенковой, которая в Иркутстке задавила двух девушек. Я эту историю вытащила и сама  не ожидала что будет такой эффект. Но история стала темой дня, люди об этом узнали, начали происходить события, пошли телепрограммы, письма… Таких примеров может быть много. Их уже набралось достаточно. Можно еще вспомнить ДТП на Ленинском проспекте. Я нашла родственников погибших женщин, опубликовала их письмо, что они не верят в официальную  версию и так далее. 

Какова технология раскручивания истории и факторы ее успеха?  

Безусловно есть факторы. Это наличие фактологических доказательств, будь то видео, фотографиии  или документы. Если ты какую-то историю можешь подтвердить – это супер. Это шанс, что история пойдет хорошо и будет людьми воспринята. Они будут доверять. У нас вопрос доверия – самый главный в блогах. Второй момент – это, конечно, свидетельство какого либо очевидца, то есть, условно говоря, человека, который от своего имени все рассказывает. Не журналист, который пересказывает, а очевидец, свидетель, которому человек больше доверяет. Люди устроены так, что если очевидец что-то рассказывает, то доверия ему больше, чем любому другому человеку, который что-то пересказывает. Потом, конечно, несправедливость. Тема несправедливости вызывает отклик у людей. Люди, слава Богу, откликаются на несправедливость, на глобальное нарушение прав. И, конечно же, громкая история всегда, чаще всего, носит экзистенциальный характер. В ней, обычно так или иначе, идет речь о жизни или смерти. Кого-то убили, кого-то задавили, кто-то умирает или может умереть… И если на эту экзестенциальную вещь накручена какая то внешняя несправедливость, и злые силы олицетворяются кем-то, то  люди будут реагировать на такие истории. 

Но блог выступает как платформа или как инструмент журналистского расследования?  

С одной стороны, у меня есть чутье на такие истории.  Не всегда они работают.  Иногда публикуешь что то и никакого эффекта нет. Но, чаще всего, эффект есть и он самый разный, начиная от того, что люди начинают обсуждать, и заканчивая тем, что ко мне обращается прокуратура и начинает мне писать письма– что это за информация. Я эти истории чувствую, я их вижу и стараюсь их поднимать. С другой стороны, очень много писем приходит от людей, которые пишут с просьбами о помощи. Я им стараюсь помогать, хотя это, конечно, очень сложно. Каждую историю приходится пытаться проверять. Иногда это очень сложно сделать, почти невозможно.  Но понятно, что без проверки я стараюсь не публиковать. Это большая ответственность. Конечно, я акцентирую внимание на какой-то информации. Я ее подаю так, чтобы люди видели это целиком, как целостный сюжет – вот начало, вот конец, вот завязка, вот что происходит. В этих историях обязательно должна быть эмоция. Если писать об этом без эмоций, то люди не реагируют. Но это тоже достаточно сложно, потому что у меня начинается эмоциональная опустошенность. Историй беспередела так много… Истории чудовищные, и если на каждую реагировать очень эмоционально, то к вечеру ты умираешь от того, что ты растрачиваешь очень много эмоций на эти вещи. Главное, это от души должно идти. Когда беспредела много, эмоции притупляются. Но меня вдохновляет, что эти истории работают, и как-то  проблемы у людей решаются. Привлекается внимание. Хоть что-то меняется к лучшему. Собственно, цель всего этого – чтобы людям полегче стало. 

Три знаковых истории – «Лукойл», Шавенкова и «Живой щит». Как ты оцениваешь их эффекты, если их сравнивать? 

Они немного разные. «Живой щит» был одним из примеров, когда власти (конкретно милицейское начальство  московского ГИБДД) оперативно отреагировали. Власти, вообще, в этом не замечены История, конечно, завершилась чудовищно смешно –  почетными грамотами и подарками. Тем не менее, главное в этой истории то, что она была быстрой, и эта быстрота была связана с оперативной реакцией. Власти пошли на попятную, люди свой гнев выместили и получили сразу фидбэк. 

В случае с Шавенковой – это был второй эпизод, потому что, когда это произошло, история выплыла в блоге, покрутилась один-два дня, и люди про нее забыли. Второй раз я стала эту историю поднимать, когда стало известно, что Шавенкова проходит в деле не как подозреваемый, а как свидетель. Тогда история снова получила развитие и завершилась она ровно тем, чего мы добивались – чтобы она была не свидетелем, а, все-таки, подозреваемым и обвиняемым. Суд был. Это самое важное. Все, что мы можем – это требовать законности. Закон в данном  случае – это суд. При том всем, что у нас суды не эффективные во многом, но сам факт, что был суд  и приговор– это важно. Когда ей отсрочили приговор, я написала пост, который вызвал много эмоций у людей. Я написала, что надо приветствовать такой приговор, потому что, в принципе, любая гуманность хороша, даже в таких тяжелых случаях. Если мы требуем гуманности для Бахминой, для других женщин с детьми,  беременных сидящих в тюрьмах, то мы должны требовать этого для всех. Конечно, людям тяжело воспринять эту историю, им тяжело согласиться с тем, что она будет отбывать наказание не скоро, а может быть никогда. Тем не менее, эту историю я считаю успешной, потому что она доведена до логического конца –  до вынесения приговора Шавенковой. 

Третья история, Лукойл, – это история тяжелая. Она завершилась официальным проигрышем. Но с другой стороны, если говорить об общественном мнении, то думаю, люди, в глубине души,  в большинстве своем, уверены в том, что Барков были виноват. 

Вообще, эти три случая произошли на фоне очень сильной антимилицейской кампании, которая началась с истории майора Евсюкова. Антимилицейской кампания, по сути, не только милицейская. Она, в широком плане, анти властная,  направленная на обнаглевших хамов, которые нами правят. И, вторая кампания – это антимигалочная,  которая после Баркова и Живого Щита получила новый резонанс. Эти разные истории были успешными, во многом, потому,  что они ложились на уже подготовленную почву. 

То есть, успех твоего блога, все таки, основан на том, что ты используешь его для расследований? 

Фактически, да. Расследования приходится проводить , но они не полноценные. Это мини расследования. Но потом люди включаются, начинают об этом писать, и это такая волна, которая многих захыватывает. 

То есть функция твоего блога – это создавать эти волны? 

Да, фактически,создавать волну и ее превращать в массовую сетевую волну. Как я их называю, «блоговолны». И по «Яндекс блогам» очень хорошо видно, как эти блоговолны идут. Насколько людей захватывает какая то тема . 

Какая была самая мощная волна? 

Глобально самая сильная – это антимилицейская… она очень длинная. В целом, она была самая мощная. Антимигалочная вторая по мощности, наверное.   

Насколько есть попытки оказать на тебя давление со стороны властей? 

Пару раз были письма из прокуратуры.  Про ульяновскую историю я какую то написала, и из прокуратуры мне стали писать о проверки информации. Они хотели против меня дело возбудить, что я что-то там распространяю не то… Но, вроде, история ничем не закончилась. В целом, конечно, никаких пока, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Давления нет. Все мои проблемы безопасности касались только расследования по Беслану, но это было в 2006 году. 

А атаки со стороны пресловутых «бригад», которые направляются Кремлем? 

Мне кажется, что это очень условная вещь – «бригады», потому что людей с разными мнениями очень много. Причем очевидно, что есть большая группа людей, которые хотят яростно выражать свое мнение, спорить… В политические бригады я не очень верю. 

Были ли случаи провокаций, например вброс ложной информации, чтобы подставить? 

Есть другое. Очень много присылают предложений разместить посты за деньги, но я один из редких популярных юзеров,  которые не размещают платные посты. Для меня это вещь, которую я считаю недопустимой.Все, что я пишу – это не потому, что кто-то заплатил, а потому, что я хочу об этом написать, меня это волнует, тема интересут, я хочу помочь людям. Понятно, что блоги стали использоваться  для распространения компромата, каких то там сведений компрометирующих… Но я, чаще всего, вижу, что это компромат. 

На Западе часто пытаются выделить все истории, связанные с ограничением блогеров: посадили в тюрьму, атаковали блог, закрыли. Но получается, что ты, как один из заметных либеральных блогеров, опровеграешь, что есть проблема свободы в Рунете. 

Для меня никаких проблем нет. Потому что у нас линия свободы в Интернете идет совершенно по другой линии. Если бы наши силовые структуры, ФСБ например, были столь жесткими, какими они есть, и, при этом имели, мозги, они бы действительно понимали, что надо в первую очередь убирать тех людей, которые могут запускать волны. Я умею запускать волны. Ряд людей это тоже умеет. Навальный умеет запускать волны. Носик умеет, просто редко пишет, но иногда тоже запускает волны. Еще ряд людей, которые раз в жизни запускают волны. ФСБ, если бы они были умными, пытались бы таких людей наказывать за что-нибудь. Но они же действуют по другому. Этим же занимается наш знаменитый «Центр Э» по экстремизму и они, собственно, работают в тупую. Они смотрят на тексты, если видят в тексте поста или комментариях призывы к разжиганию чего-нибудь, чего угодно, что можно квалифицифровать по их методике как разжигание любой розни, у них большой список –  социальной розни и.т.п., в который критика власти легко подпадает, они вот таких людей трогают. А вторая особенность у Центра «Э» – это отчетность. Я не знаю, какая у них отчетность. Сколько людей надо поймать за месяц, за год, но у них есть отчетность и для того, чтобы эту отчетность соблюсти по поимке важных и страшных экстремистов, они шерстят блоги региональных пользователей, именно региональных своего региона, находят там подобные высказывания и начинают человека тягать. И, таким образом, легко статистику свою делают. А я их меньше интересую, потому что я просто не для их статистики. 

Юлия Латынина озаглавила одну из своих статей “Либо интернет уничтожит режим, либо режм уничтожит интернет“. Какова на твой взгляд динамика взаимодействия между сетевым обществом и государством в России?  

Я считаю, что благодаря тройке: Интернету,  социальным сетям и блогам, в России сформируется то самое гражданское общество, которое  перевернет всю  политическую картинку. Я считаю, что политическое будущее за сетевыми организациями, которые вырастут из Интернета. Уже сейчас видно, что это наиболее эффективный способ действительного общественного действия.  Партийные структуры потерялись. Может быть, раньше они были таковыми, когда люди, чтобы участвовать в общественной или политической жизни общества, вступали в партии. Сейчас это не нужно и бессмысленно. Партии не являются  теми общественными структурами, которые в себя втягивают активных людей или людей, которые хотят заниматься политикой. Сейчас таких людей втягивают, как раз, блоги и социальные сети. Плюс то, что обмен информацией становится более эффективным и координация деятельности ускоряется. И новые лидеры вырастают из простого человека, который просто сделал двухминутную вещь, а именно: создал сообщество в какой то социальной сети, назвал его как-то, к нему пришло несколько тысяч людей, и вот вам уже новая социальная организация, новая социальная группа. И мне кажется, что будущее за этим. За свободным сетевым взаимодействием людей, которые будут участвовать в совершенно разных вещах. При этом это будет эффективно, потому что, в отличие от партийных организаций, здесь не будет требоваться членство, какие-то оформления разные, знание устава, чего требуют в российских партиях, проведения собрания – это все бред полный. Требуется только, чтобы человек включался периодически в эту историю, и как-то действовал в этих рамках. Такие движения будут рождаться и умирать, рождаться и умирать. В этом ничего нет страшного. Но, рано или поздно, из этого какая-то постоянная конфигурация может и вырастет. 

Что такое постоянная конфигруация. Оранжевая революция? Постепенная смена государственных кадров на людей, которые приходят снизу? Или это все будет происходить паралелльно власти? 

Если вдруг какая-то в государстве случается хрень…  Переворот, катастрофа какая-нибудь, смена власти, и если это совпадет с каким то глобальным недовольством общества,  активной его части, и общество не позволит себе просто так сидеть, сложа руки, то люди просто мгновенно самоорганизуются через Интернет,  через блоги и социальные сети. Это в случае, если будет вызов, который ляжет на почву, где общество готово. Если общество не будет готово реагировать – оно не отреагирует. Показательные примеры, когда клич раздается и приходит 30 человек – значит, не готово пока значительная часть общества реагировать.  Если люди захотят выразить свое мнение они мгновенно это смогут сделать. Это все что угодно может быть –  революция, волнения гражданские… Это такая вещь, которую сложно прогнозировать. Но, в принципе, я думаю, что и новые политические структуры должны вырасти из сетей. 

А как в этом контексте расцениваеть то, что государство  заигрывает с Интернетом… Тот же Твиттер Медведева.  

Это создает новую реальность. Я еще не понимаю к чему это приведет, но я считаю, что это хорошо.  Есть общие фразы о том,  что власть становится ближе к народу. Но это настолько в зубах навязло, что неприятно это говорить.  Но в целом, когда ты можешь задать вопрос человеку и он тебе ответит, и ты знаешь, что он это лично отвечает, а обычно известно, лично он отвечает или нет, то это по другому тебя соотносит с представителями властим. Власть становится на один уровень с гражданами, становится доступной, понятной, и исчезает большая российская проблема под названием «сакральность власти». У нас патернализм и сакральность очень сильно на мозги давлеют, и люди к власти относятся вот так. В нашей стране сакральность надо убирать и Интернет этому очень помогает. 

Но в итоге, власть, своим проникновением, трансформирует Интернет, или Интернет трансформирует власть? 

Второе. Есть, как бы, очень такие прямолинейные потуги представителей власти «ходить в Интернет». Они пресс-релизы публикуют такие сухие, неинтересные. Это никак не влияет на Интернет. Это его просто засоряет. А есть люди, которые вживую общаются, активные в сети представители власти, разные губернаторы.  Такое общение, безусловно, меняет их и вообщем-то, меняет общество. 

Возвращась к катаклизмам,  что показала для тебя роль Интернета в ситуации с пожарами? 

Это пример того, как общество саморганизовалось на фоне какой то угрозы. Опять же, конечно, самороганизовалось не все общество. Какая-то часть активных людей. Как работает механизм: некая угроза, которая воспринимается как действительная угроза тебе лично, условно говоря, твоему городу, твоему региону, твоей стране… Потому что не все так мыслят. Некоторые живут закрыто и дальше себя ничего не видят. Но, если люди восприняли ее как угрозу, достаточно серьезную лично для них, плюс власти, которые показали свою неэффективность, то, соответственно, следущий шаг – саморганизация людей… Спасибо, что есть механизм. То, что есть Ушахиди, то есть ЖЖ… Вся эта история, которая возникла – это сеть. Не будь ЖЖ, не будь сети,ничего бы этого не было. Это пример того, что общество будет реагировать на разные угрозы при своей готовности на них реагировать. Если происходит какое то событие, и люди понимают, что влиять на это они не могут, и оно их не волнует- ничего не будет. 

Ты упоминула «Ушахиди». Ты сама участвовала в проекте «Карта помощи». Какие выводы из него ты для себя сделала? 

Для меня было неожиданно то, что почти никто из моих политически активных, в традиционом понимании, друзей, за исключением одного-двух человек, не поддержал и совершенно не отнесся к этой истории, как к политической. Я считаю, что «Карта помощи» – это абсолютно политическая история, в хорошем смысле этого слова. В России слово «политически» испоганено, но я имею ввиду, что политически в том смысле, что это реальный механизм, который объединил часть общества, и этот механизм стал влиять на жизнь государства в целом, а это уже все политика. У меня вечный спор с моими бывшими коллегами… Бывшими потому, что они меня исключили. Они считают, что жизнь и политику можно  поменять таким-то способом, а я – другим. В частности, их мнение, что там нужно пикеты проводить, акциии проводить… Наверное это тоже нужно, но вариант, когда ты создаешь площадку, которая помогает людям объединиться и начать делать общее дело – это задача политика. И новая политика вырастает из этого – из разных площадок, которые будут объединять людей на общее действие. Для меня было, конечно, позитивным, что очень много людей откликнулось, не те, которых я ждала, но много других, и то, что это стало быстро развиваться, фактически мгновенно… Такие скорости не показывал ни один бизнес-проект на моей памяти. Имеется ввиду, бизнес, в котором имелись деньги, штаб, офис, кофе, чай, секретарша, зарплаты, социальный пакет… Здесь этого ничего не было, но все произошло быстрее чем это происходит в стандартных ситуациях. 

Меня, конечно, поразил уровень готовности нашего общества реагировать на подобные угрозы, когда дается в руки какая то платформа. В России есть очень популярная линия– все очень ругают наше общество. Я чуть ли не единственный человек, который хвалит общество, потому что я реально вижу, как общество здоровеет на глазах, появляется много подобных инициатив, когда люди начинают решать свои проблемы, сами и не только свои, но и проблемы государства, региона, города… Это все – новая полтика. То новое, что нам предстоит в ближайшие годы увидеть, расцветет из этого, и это сильно поменяет политическую жизнь. 

То есть, российские либеральные силы не понимают в чем сила Интернета?. 

Они очень прямолинейно все понимают. Есть заученные фразы, которые все повторяют, что Интернет – это свобода слова.У них самое важное приложение Интернета –  это свобода слова. Я развиваю другую линию. Интернет, это в первую очередь, возможность саморганизации людей. 

На твой взгляд, какую роль интернет сыграет в выборах 2012 года. Все равно, основной электорат связан с ТВ, а не с Интернетом. Может ли Интернет, в этой ситуации, что-то решить? 

По моим ощущениям, перелом, когда Интернет повлияет сильно и свое мнение покажет, должен произойти на стыке 12 – 13 года. Я вижу, что ситуация зреет. Я примерно чувствую ее скорость. Есть шанс, что это произойдет в 12-ом, но по моему пониманию тайминга развития Интернета и общества в России, может это будет 13-ый год. Может, мы как раз не успеем. 

Каковы параметры созревания?  

Это все вместе – количество вовлеченных людей, привычка вступать в сетевые инициативы и в них участвовать, привычка давать деньги на сетевые инициативы…  Она пока очень слабо развита, но она будет развиваться. И соотвественно, готовность людей, понимание людей, что у них есть в руках механизм. Когда у людей появится понимание, что они могут включившись во что-то, что-то менять, когда возникнет критическаяя масса… Тогда это все сработает. Главное – это именно то, что люди научатся участвовать в сетевых структурах, сетевых инициативах разных, то есть, включаться-выключаться, получать информацию, взаимодействовать и быстро объединяться. 

То, что пока, фактически, Путин игнорируиет Интерент может ли оказать какое-либо влияние на его успех?. 

Конечно, Интернет в большей степени будет за Медведева, даже этого не осознавая. Потому что, если Путин пойдет на новый срок, это, может быть, сработает негативным толчком для многих людей.  Путин в 12 году для многих – это для многих синоним отсутствия перспектив, и люди предпочтут уехать. Я думаю, на сетевую активность это плохо повлияет потому что разочарование и опускание рук явно не содействует тому, чтобы люди начали объединяться. 

Какие твои дальнейшие планы по работе в Интернете? 

 У меня есть сайт “Best Today”  – это эксперимент. Сайт призван, во-первых, отслеживать темы, которые идут, раскручиваются в блогах и становятся темами повестки дня, а во-вторых, помогать вбрасывать эти темы, если какая-то тема заслуживает того, чтобы быть раскурченной. 

Недавний пример, смешной, но очень показательный. Какой-то блогер, никому не известный, известно только, что он из Псковской области, написал маленький пост, что ему звонила мама и сказала, что патриарх Кирилл рукоположил Людмилу Путину игуменьей Свято Озерского монастыря. Что мы имеем. Мы имеем запись никому неизвестного блоггера. Неизвестно, правда это или ложь , но понятно, что первая фраза  вызывает доверие. «Позвонила мама…»  – уже мем такой . С другой стороны это безусловно легло на почву которая подготовлена тем что «Где Людмила Путина? Что с Людмилой Путиной? Развелся ли Путин с Людмилой Путиной?» – это вопросы, на которые нет ответа. Это зона умолчания. Естественно, что любая информация на зону умолчания раскручивается стремительно. Я смотрела, и каждую секунду этот вал рос, шар надувался…  История выползла из блогов поздно вечером, а утром она уже была в СМИ. Все о ней судачили, брали официальный комментарий у церкви, и они говорили «Нет, конечно не может быть». Вылезли кучи экспертов, которые говорили, что не может она быть рукоположена игуменьей. 

 Я люблю с информацией работать и с удовльствием смотрю, как она, с помощью сетей, превращается из ничего в факт общественной жизни или медийный факт. Сайт «Best Today”  нацелен на то, чтобы такие вещи, во-первых, отслеживать и, во-вторых, раскручивать. Мы раскручиваем разные темы, но я стараюсь, конечно, общественно-значимые темы. Что касаеся моего блога – популярный блог требует серьезной работы. Надо на это тратить время, силы, эмоции… 

Это работа на полную ставку. 

Ну, в общем, да… 

Хотя бы пол… 

Но за это не платят. Когда начинают платить, это уже становится, как бы, не от души.