Старый город в Бухаре, одном из самых оживлённых древних городов Великого шёлкового пути. Фото Филипа Нубеля, использовано с разрешения
В конце 2019 года журнал The Economist выбрал Узбекистан «страной года» [анг] за скорость экономических реформ и политических перемен. Мало сомнений в том, что Узбекистан в 2020 году нельзя и сравнить с тем, чем он был в 2016-м, когда всё ещё находился в железной хватке бывшего президента Ислама Каримова, почти на три десятилетия изолировавшего страну и блокировавшего необходимые политические, экономические и социальные реформы.
Значительные перемены начались в конце 2017 года — через год после кончины Каримова — и связывались с приходом к власти и постепенным ростом влияния Шавката Мирзиёева. Список изменений впечатляет: финансовая реформа, позволившая конвертацию местной валюты, открытие иностранным инвестициям и глобальному туризму, смягчение контроля над СМИ [анг], освобождение некоторых политзаключённых и тех, кто оказался в тюрьме из-за религиозных убеждений, усилия по прекращению практики принудительного труда [анг] в хлопковой отрасли, арест представителей бывшей элиты, замешанных в коррупции, более быстрый и дешёвый доступ к интернету.
Фермерский рынок в центре Ташкента. Фото Филипа Нубеля, использовано с разрешения.
Но в той же статье The Economist указывает на то, что «Узбекистану ещё многое предстоит, и ему ещё далеко до демократии». Действительно, в тюрьмах всё ещё находятся политзаключённые, зарегистрировать НПО пока сложно, а многим иностранным СМИ и международным НПО делать это просто запрещено, медиа подвергаются цензуре, и есть явные признаки того, что многим реформам препятствуют коррупция, злоупотребление государственной властью и бизнес-лобби — из-за чего обычные граждане часто не наблюдают значительных перемен. В 2019 году средняя зарплата составила 235 долларов США, при минимальном размере оплаты труда в 67 долларов. В России находится более двух миллионов экономических мигрантов из Узбекистана.
Вывеска в ташкентском кафе. Фото Филипа Нубеля, использовано с разрешения.
Пока страна пытается найти верный путь между попытками либерализации, модернизации и открытия всемирным трендам, и старыми привычками контроля и коррупции, Global Voices освещают успехи и неудачи реформ и то, как граждане Узбекистана воспринимают и испытывают на себе эти беспрецедентные перемены.
Эта специальная рубрика посвящена важности культурной идентичности в момент переизобретения страной самой себя, пространству, отведённому для свободы слова, роли социальных сетей, социальным изменениям, затрагивающим как большинство населения, так и меньшинства, влиянию соседних стран, возможностям и проблемам, которые приносят туризм и крупные иностранные инвестиции.
Мы продолжим обновлять эту страницу — больше вы можете узнать в этих статьях:
Узбекистан как творческий хаос: фотограф рассказывает о поисках самобытности
Оттепель в Узбекистане дает возможность узбекскому языку заявить о себе
Может ли прославленный ташкентский театр противостоять разрушительной силе городской реконструкции?
Жизнь маргиналов: люли в Узбекистане
Ташкентское метро: путешествие по узбекской национальной идентичности
В Узбекистане, где гомосексуальность незаконна, ЛГБТК+ нужно скрываться, чтобы выжить
Ташкентский театр приоткрывает завесу над историей интернирования японцев после Второй мировой войны
Перевод как путь к деколонизации и демистификации центральноазиатской литературы
Как узбеки полюбили приложение Telegram — и как он изменил их жизнь
